– Она что, у негра в жопе побывала? – подозрительно прищурилась кассирша в банке.

– В жопе, но не у негра – у ирландца, поэтому порыжела!

Деньги всё же мне поменяли.

Весёлый рыжий пёсик с усами и бородой своим задиристым характером чем-то напоминал мушкетёра: игры, шутливая борьба со своими четвероногими друзьями были его любимыми развлечениями. И всё же нередко случались настоящие драки, как правило, с собаками вдвое его больше и сильнее. Почти каждый месяц приходилось обращаться к ветеринарам, залечивать боевые раны. Но это его не останавливало: ничего, шрам на роже мужику всего дороже! И бросался в очередную драку… Но однажды случилось непоправимое: мы гуляли вместе с молодой, красивой пуделихой. Эдик галантно за ней ухаживал… Неожиданно из подворотни выскочил здоровый бультерьер. Понимая, что сейчас начнётся драка почти что с крокодилом, из которой мой пёс вряд ли выйдет победителем, я попыталась схватить и поднять свою собаку на руки, но тут – мощный удар по кисти зубами буля, словно по ней врубили топором! Поток крови, шок, оглушение! И шея моего Эди в сжатых зубах то ли акулы, то ли крокодила! В мыслях одно: только бы не загрыз, только бы не насмерть! Каким чудом его вытащили из челюстей этого чудовища с силой сжатия зубов в 22 атмосферы, плохо помню. Я попала в больницу на полтора месяца, перенесла три операции, чуть не потеряла руку. Обошлось. А Эдя… Эдик с тех пор не оправился: перенеся тяжёлый стресс, наложение 28 швов, инфицирование, пёс, которому, кстати, было уже почти десять лет (почтенный возраст для собаки!), стал постепенно слабеть, поездки за город у него более не вызывали огромной радости, всегдашнее любопытство сменилось равнодушием, апатией, сильно похудел, шерсть потускнела, стала вылезать. В ветклинике при онкологическом центре на Каширке поставили самый печальный диагноз – рак… И операцию делать нельзя: стар – не выдержит. Посоветовали усыпить. А как??? Как усыпить, если на тебя смотрят печальные, всё понимающие и такие доверчивые влажные собачьи глаза? Вопреки приговору пытались лечить. Пока есть жизнь – есть надежда! Он уже не мог ходить сам, на руках выносила его на улицу. Стоял, покачиваясь, нюхал воздух, ел травку. Вывозили в лесополосу на кольцевую МКАД, чтобы вновь ощутил себя на свободе, в раздолье, где тогда ещё можно было встретить и дикого кабана, и лосей, – благодарно лизал руки…

За полгода болезни не было ни одной жалобы, ни одного стона! Если бы я хоть раз услышала, что он скулит, что он жалуется на боль, я бы тут же вызвала службу усыпления, но этого не было… И опять робкое «а вдруг?»… Пока есть жизнь – есть надежда! Уходя на работу, склонялась над ним: «Как, милый, перенесёшь ещё один день без меня?» – «Я люблю тебя и буду ждать…» – читалось в его собачьих глазах.

И вот однажды, вернувшись домой, увидела – пёсик с трудом поднял голову: «Дождался, мне пора…» – и потерял сознание. Прости нас, дорогой!

После смерти Нэдди я окончательно поняла, что со своей болезненной любовью к животным не хочу более жить в Москве, что мне тесно, что хочется стать свободной от суеты, шума, грубости, жестокости большого города… Мы начали подыскивать участок в Подмосковье…

Со смерти моего четвероногого друга прошло двадцать лет. За это время у меня прожили жизнь и умерли несколько других собак. Но каждый раз, вспоминая их уход, я думаю: душевная чистота, безграничная преданность, бесконечная любовь и такая мука! За что Господь заставляет страдать их безгрешные души? Не искупление ли это людских грехов? Все собаки попадают в Рай? И я до сих пор не могу найти ответа, что же всё-таки правильнее: усыпить животное сразу по приговору врача или бороться до конца, пробуя все возможные средства, надеясь хоть на какой-то шанс, чтобы иметь возможность сказать себе: «Моя совесть чиста: я сделала всё, что могла, прости…»