Между стволами проглядывало большое лесное озеро. Оно было похоже, скорее, на топкое болото, и лесной зверь избегал его. Затянутое ряской и сине-зеленными водорослями, его поверхность была неподвижной. Лишь иногда откуда-то из глубины вырывался огромный пузырь и с громким хлопком взрывался, оставляя на поверхности водорослей отметины от брызг, которые медленно затягивались. По берегам было много упавших и гниющих деревьев. Ворон даже заметил на некоторых из них клубки греющихся змей, от одного вида которых у него зашевелились перышки. Тем не менее, несмотря на столь неуютный и враждебный вид, Яга и Врун знали необычную гостеприимность и радушие Кикиморы и были уверены в том, что здесь им всегда будут рады, и они хорошо отобедают.

Однако ее нигде не было видно. Они собрались уже закричать, как заметили еще одного жителя этих «прекрасных» мест.

Спиной к гостям, утопая во мху у старого трухлявого пня, насквозь пропитанного сыростью и плесенью, сидел весь в зеленой тине Водяной и увлеченно гадал на бледной поганке. Рядом с ним, заворожено глядя на него выпученными глазами, примостилась еще нестарая болотная жаба Жаклин, так ее любовно прозвала Кикимора. Они разговаривали между собой.

– Нет, сегодня не прилетит, – уныло сказал Водяной.

– Ты погадай, погадай еще. Может быть эта поганка такая поганая, – нетерпеливо проквакала Жаклин. – Я сегодня утром гадала на ряске, да и сон ночной – все указывает на то, что мы скоро должны увидеться. А вот когда?

– Сколько можно гадать? Полдня уже сидим. Ты погляди, сколько извели поганок, – сказал Водяной, указывая на груду разбросанных вокруг разорванных шляпок и ножек грибов. – Старая прилетит, за такой вред природе, сама нам все ноги обдерет. Сегодня ничего не получается, я уже есть хочу. Пойду, нырну, охлажусь, а то я с тобой, пучеглазой, весь запарился. Погадай ей, да погадай! Тебе всегда хорошо, вечно в прохладе, а на мне, видишь? вся тина высохла, – ворчал Водяной, поднимаясь из-за пня.

Только теперь он заметил гостей. Тупо на них уставился, соображая, уж не призраков ли видит с перегрева. Еще не веря в реальность, он сорвал с пня сырой мох и приложил его к макушке. Прохлада на мгновение принесла облегчение, он закрыл глаза и шумно, с бульканьем, вздохнул. Когда он вновь открыл их, только тогда до сознания дошел желанный образ, и широкий его рот расплылся в улыбке до ушей.

– Яга! Ты? Откуда? – радостно, но тихо, по всей видимости, еще не совсем веря своим глазам, побулькал Водяной. – Моя любимая! – продолжал он и двинулся к ней навстречу, широко раскинув для объятий свои сильные руки.

Яга погрузилась головой в колыхающийся живот Водяного. Внутри у него все урчало и булькало. Большое тело пахло свежестью и водяными лилиями. Было очень уютно и спокойно в ласковых объятиях друга. Где-то сверху глухо слышались радостные вздохи.

– Нет, так нельзя. Еще немного и я засну, – прошептала бабка; было радостно оттого, что ее помнят и рады ей, – отпусти, почти раздавил.

Напустив на себя сердитый вид, Яга с трудом выбралась из теплых объятий Водяного. Однако, взглянув на добродушное лицо и большой рот, расплывшийся в широченной улыбке, Яга засмеялась и, схватив Водяного за руки, закружилась с ним в танце. В тихом и мрачном лесу поднялся такой шум, какой вот же много веков не слышали грибы-трутовики в обилии росшие на поваленных деревьях. Водяной грузно переступал во мху, кружа Ягу, громко крякал и булькал. Вокруг них летал Врун наперегонки со ступой и метлой. Он каркал во все горло, неистово скрипела ступа. Высоко подпрыгивала и квакала Жаклин. Посмотреть на шумную веселящуюся компанию со всех сторон стали выползать многочисленные улитки, жуки короеды и муравьи. Чтобы не быть раздавленными, они расселись поодаль на ветках деревьев и в высокой траве.