Там, в синеве неба, подгоняемый ветром, летал красивый воздушный змей. Его длинный хвост играл с воздушными потоками, то вздымаясь вверх, то падал вниз и распугивал чаек.

– Ура-а-а-а-а! – дружно закричали все кикиморята.

– Как красиво! «На пять баллов»! – каркнул Врун.

– Дождя долго уже не будет, – вставил филин. – Идет жара, однако. Я это чувствую всеми своими перышками. И еще я скажу вам кикиморята следующее. Как только ваш змей начнет снижаться и упадет на землю, жди перемены погоды и дождя. Змея надо будет спрятать, чтобы не намок. Теперь всем купаться, и идем домой. Нас, наверное, там уже заждались. Да и перекусить не помешает. Не так ли, Врун?

Кикиморята бросились в воду прямо в одежде. Тихоня перебрался к ворону, и птицы купались в песке берега. Вскоре вся веселая и дружная толпа кикиморят уже бежала по тропинке к дому, над ними летели две большие темные птицы, а сзади на большой высоте парил воздушный длиннохвостый змей.

Поднявшись наверх косогора, веселая компания с удивлением увидела, что в усадьбе царит небывалое оживление. Небольшая кучка орущих кикиморят оседлала летающую ступу Бабы-Яги и носилась по грядкам огорода, срывая разную съедобную траву и овощи к праздничному столу. Другая группа человечков безуспешно пыталась поймать прыгающую метлу, которая подметала подворье, подняв пыльное облако. Однако, никакая неразбериха, которая царила в настоящее время около дома кикиморы, не могла помешать радости встречи двух любящих друг друга подруг. Кикимора и Яга, обнявшись, сидели на скамейке под большой яблоней и с любовью наблюдали за веселой суетой.

В это время наши друзья под предводительством Водяного продолжала путешествие по лесному ручью. Солнце палило неистово и от дождевых капель, которые совсем недавно в обилии сыпались с густых ветвей елей, не осталось и следа. Поэтому Водяной постоянно садился в самое глубокое место ручья и, зачерпнув широкими ладонями воду, обливал прохладной водой себя и свою небольшую компанию. Наступало краткое веселье и отдых, после которого путешествие продолжалось. Идти становилось все труднее и труднее. Дно ручья устилали крупные камни, берега ручья были завалены поваленными деревьями и гниющими кореньями, среди которых росла калина и бузина, дикая смородина, а ветки кустарника были перевиты хмелем. Легче всего было идти Жаклин; она то плыла в струях на обмелевших участках ручья, то легко прыгала с камня на камень, там, где русло углублялось и течение замедлялось.

Ручей петлял между кустами и опушками. Берег с солнечной стороны часто был усыпан красными сочными и душистыми ягодами земляники, в ароматном манящем воздухе которой вилось множество насекомых, им всем хотелось испробовать сладость ягод. С теневой стороны попадались черничники вперемежку с ещё зелённой брусникой. Путешественники несколько раз замечали прилетающих из соседнего ельника глухарей и тетерёвов – больших любителей этих ягод. Они, не спеша и только по ведомым им приметам, выбирали самую зрелую и сочную ягоду. Лес был полон даров. Осы и шмели тучами вились над зреющим малинником. Вдали на солнечном косогоре лёгким сиреневым облаком виднелись заросли иван-чая.

Ширина и глубина ручья постепенно увеличивалась. Появились небольшие заводи, заросшие жёлтыми кувшинками. В ручье появились первые мальки. В одном месте Кой-Где заметил птицу зимородка, которая неподвижно сидела на нависшей над водой ветке. Вдруг, она стремительно сорвалась с ветки и упала в воду, лишь немного погрузившись в неё. Когда она вернулась обратно на ветку, то уже держала в клюве трепыхающегося малька. От громкого вскрика Кой-Как птичка испугалась, выпустила добычу, и, блеснув на солнце своей серебреной чешуёй, малёк упал в родную стихию и был таков.