Ориентированный на науку ум способен вынести на побережье частицы глубинных тайн океана. Однако что происходит, когда познание отвоёвывает у непознанного частицу неизвестности или неопределённости, превращая её в крупицу знания? Частица, превращённая в крупицу, обретает некие рациональные очертания, обретает словесное обозначение, качественное и количественное описание. Но она сохраняет за собой связи с непознанным, которые остаются неизвестными. Эти связи уходят и вширь, к более масштабным макромирам, и вглубь, к микромирам всё меньшего масштаба. Да и многие соотношения этой крупицы знания с другими явлениями остаются тайной… Вот почему любой акт познания сохраняет условность, а непознанное правильнее считать неисчерпаемой областью Тайны.

Впрочем, познающий рационализм боготворит науку, поскольку она представляется ему несомненным подтверждением могущества человеческого разума. Тем более что она питает научно-технический прогресс, несущий множество удобств и забав для повседневной жизни

Наиболее свободомыслящие и глубокие учёные, не ограниченные внутренними рамками познающего рационализма, склонны уважать Тайну на уровне личностных убеждений. Проявляется это иногда и на уровне методики выстраивающего мышления: например, всякая гипотеза – это капля уважения науки к Тайне. Но когда учёный поддерживает претензии науки на всеобъемлющее знание – это странно. Любой святой знает больше, чем любой учёный.

Область Тайны не нуждается, чтобы мы верили в неё или не верили, она просто есть.

Никакие завоевания познания, которыми мы гордимся, не устраняют Тайну и даже не уменьшают. Что же это такое – Тайна? Может, правильнее её называть истиной? Нам не ответить на это, ведь человеку невозможно полностью знать ни Тайну, ни истину, принадлежащую к верхним уровням смысла. Но чувствовать истину, ориентироваться на неё – возможно.

Может быть, океан Тайны – это и есть Бог? Но ведь Он ещё и Личность. И это единство Личности с океаном Тайны тоже таинственно. И остерегает от чрезмерного фатализма, порождённого представлением о необъятности Тайны. Такой фатализм может обезволить человека, если не исходить из доверия к жизни и к тому Высшему, которое стоит за ней. Океан Тайны велик и неизведан, он всегда останется таким. Но это не значит, что нужно держаться подальше от него, в уюте привычного и известного. Океан этот питает нашу жизнь, и простор его всегда открыт для путешественника.

Наши представления о мире находятся между очевидностью и Тайной. Парадокс в том, что очевидность тоже полна Тайны. Все рациональные доказательства восходят к аксиомам, вне которых простирается Тайна. Аксиома – стартовая площадка у границы с Тайной. Отсюда начинается любая цепочка выстраивающих рассуждений. И многие держатся за эту исходную позицию, за приоритет знания именно потому, что считают приоритетным выстраивающее мышление. Улавливающее мышление тревожит нерегламентированностью. Хорошо бы понимать, что знания – это лишь кончики нитей, уводящих в Тайну. Но их пёстрый узор зачастую тешит человеческое самодовольство.

Можно держаться за лозунг «Знание – сила». Но Тайна – это свобода. В частности, свобода от того принуждения, к которому склонна всякая сила, даже знание.

Знание необходимо не как уход от Тайны, а как усиление внимания к ней.

Область Тайны не только раскинута океаном, но и присутствует во всём, что находится на островке знания. Тем более когда речь идёт о жизни. Это так же парадоксально, как противопоставление воды и суши: ведь на суше вся жизнь тоже зависит от воды и пропитана ею. Образ океана Тайны – лишь предварительный взгляд на эту особую для человека область бытия. Пространство Тайны пронизывает всё существующее и говорит нам не о возможности обладать какими-то её кусочками, а о нашем собственном месте в единстве мира и о мере нашей способности принять иные явления, соседствующие с нами.