Сталин понимал, что угрозы социализму исходят с трех сторон. В городах могли вспыхнуть голодные бунты. В деревне кулаки могли укрепить свое положение, тем самым делая невозможной социалистическую индустриализацию. Наконец, угроза иностранной военной интервенции была не пустым звуком.

Советский президент Калинин вспоминал, что комиссия Политбюро по колхозам под руководством Молотова, созданная в 1927 году, совершила «революцию в умах»{153}. Ее деятельность привела к принятию резолюции XV Съезда партии в декабре 1927 года:

«Где же наш выход? Наш выход – в преобразовании мелких, разобщенных крестьянских хозяйств в крупные объединенные фермы на основе совместной обработки земли; в ведении возделывания земли на основе новых высоких технологий. Выход в объединении мелких и очень мелких крестьянских хозяйств, проводимом постепенно, но неуклонно, не средствами давления, но примерами и убеждением, в крупномасштабные предприятия на основе братского совместного возделывания земли с применением научных методов интенсификации сельского хозяйства»{154}.

В том же 1927 году было решено направить политическую линию партии на ограничение эксплуататорских тенденций сельской буржуазии. Правительство ввело новые налоги на доходы кулаков в сторону повышения во время сбора зерновых. Сельские Советы могли теперь отбирать их земли. Количество наемных работников ограничивалось{155}.

Уменьшение урожая зерновых в 1927-м и 1928 годах на 3,5–4,5 миллиона тонн по сравнению с 1926 годом было вызвано плохими погодными условиями. В январе 1928 года Политбюро единодушно решило принять исключительные меры по изъятию зерна у кулаков и зажиточных крестьян для предотвращения голода в городах. «Недовольство рабочих нарастает. Растет напряженность в деревне. Положение выглядит безнадежным. Городу нужен хлеб любой ценой», – писали два последователя Бухарина в 1988 году{156}.

Сталин и партийное руководство видели единственный выход: развивать колхозное движение как можно быстрее.

Бухарин был в оппозиции. 1 июля 1928 года он послал письмо Сталину. Колхозы, писал он, не могут быть выходом, пока не пройдет еще несколько лет, чтобы поднять их на должный уровень, особенно пока они не могут снабжаться техникой.

«Личное крестьянское хозяйство должно поощряться, и отношения с крестьянством должны быть нормализованы»{157}. Развитие частного предпринимательства стало основой политической линии Бухарина. Он соглашался, что государство должно изымать часть продукции индивидуальных хозяйств для развития промышленности, но это должно делаться за счет рыночных механизмов. В октябре того же года Сталин настаивал: «В рядах нашей партии есть люди, желающие, возможно, сами того не понимая, приспособить наше социалистическое строительство по вкусам и нуждам нашей „советской“ буржуазии»{158}.

Положение в городах ухудшалось. В 1928-м и 1929 годах было ограничено потребление хлеба, потом сахара, чая и мяса. С 1 октября 1927 года до начала 1929-го цены на сельхозпродукцию выросли на 25,9 %. Цены на зерно на свободном рынке выросли на 289 %{159}.

В начале 1929 года Бухарин, рассуждая о звеньях в единой цепи социалистической экономии, добавил:

«Кулацкие кооперативы будут таким же образом, через банки и т. д., врастать в ту же систему…»

Здесь и там классовая борьба в сельских районах вспыхивает в ее прежних проявлениях, и, как правило, эти вспышки провоцируются кулацким элементом. Однако такие инциденты, как правило, случаются в тех местах, где слаб аппарат местных Советов. «Как только этот аппарат будет улучшен, как только все низовые отделы Советского правительства станут сильнее, как только местные сельские партийные и комсомольские организации наладят работу и станут сильнее, этот феномен, и это вполне очевидно, станет более и более редким и, в конечном счете, исчезнет, не оставив и следа»