– Тимоха, не кипятись. Идея просто супер! В последнее время все больше людей переключаются на пониженную передачу. Уходят там куда-то, уезжают. Новая жизнь и все такое. А Париж просто притягивает таких людей, им там как медом намазано. Там этих клошаров полно! Только прикинь: Пьер Ришар – клошар! Офигенная тема.

– Может быть, Ришар это и круто. Но я сказал: не поеду. При чем тут я?

– Тимон! – взмолился наконец Аркадий и раскрыл карты. – Выручай! Твои репортажи из Алжира в свое время все информагентства брали. Вот про тебя и сейчас вспомнили, в Париже предложили, чтобы ты ехал, мы не можем отказываться. Это для нас тоже интересный ход: русский, который пишет о французских клошарах! Плюс у тебя отличный французский! Соглашайся! Тема – зашибись: актуальная, творческая! Везде пойдет, сейчас такой тренд. Все хотят эскейпа.

– Идея хорошая, – согласился я. – Только я тебе уже сказал, я сегодня в свой личный эскейп на Валдай уезжаю.

– А как тебе это? – использовал вдруг последний, смертельный для меня аргумент Аркадий. – Говорят, в окрестностях Марэ снова видели Джима Моррисона. «Прорвись на другую сторону, прорвись…» Помнишь, как мы вместе пели эту песню тогда ночью, когда сидели в окопе под Ведено, а вокруг пули свистели?

У меня застучало в висках. Я едва не задохнулся от прилившей к щекам горячей волны. Слишком много чувств и воспоминаний, связанных с этой песней, сразу нахлынуло.

– Уж ты-то петь никогда не умел. Но что ты хочешь сказать этим? – Я плотнее прижал трубку к уху.

– В Париже, братец, полно тайн. Там не только Моррисона видели. Говорят, там много еще кто тусуется, из живых и мертвых. Клошары – не простые парни! На мостовых полно интеллектуалов, художников, поэтов. Даром что в рванье ходят. Парижские закоулки хранят свои секреты. Ну что, согласен?

– Думаю, да. Блин, Аркаша, ты и мертвого уломаешь!

– Работа такая! Не сомневался, что ты согласишься. Сразу сказал: твоя тема. Классная! – обрадованно выдохнул Аркадий. – Шенген в паспорте есть?

– А то!

– Тогда стартуешь завтра, без всяких промедлений. Мы заказываем билеты. В Париже ребята из агентства встретят тебя, выплатят аванс и все расскажут. Срок работы – три месяца. Можешь делать что хочешь, но материал должен быть интересным. Я же понимаю, ты устал в последнее время… – Тон Аркадия неожиданно потеплел. – Может, хоть в Париже с клошарами отдохнешь… Работа не пыльная! Обстрелов не будет.

– Ладно, договорились.

Я нажал в мобильном «отбой», развернулся на сто восемьдесят градусов и побрел домой собирать рюкзак. Стрингеру собраться – только подпоясаться. Судьба снова внесла коррективы в мои планы. Впрочем, я давно привык к этому. Журналистика – это жизнь, а не профессия.

А аэропорту меня с табличкой «Тимофей Бродов» встречала миловидная хрупкая брюнетка лет двадцати восьми с легкомысленными «мокрыми» кудряшками и серьезным выражением лица. Она осмотрела меня с ног до головы весьма красноречиво и скептически: длинные волосы, стянутые резинкой на затылке, джинсы, свитер, потертый в поездках по всему миру, здоровый рюкзак, в нескольких местах пробитый пулями. Память о той войне.

– Это вы – Бродов? Добрый день! – быстро пожала она мне руку. – Я – Алена из парижского информагентства. Мне поручено сопровождать вас.

– Это большая честь для меня! – подмигнул я ей.

– А мне сказали, вы один из известных российских журналистов… – с некоторым разочарованием протянула она.

– А что, не похож?

– Да нет, я просто вас другим представляла.

– Костюм с галстуком и кожаный чемодан? Вынужден разочаровать. Я – стрингер. Работаю во фрилансе. Да и тематика, по которой я работаю, к костюмам не располагает. Так что извиняйте.