– Благодарю вас за помощь, – произнёс он тихо, его голос не звучал зловеще, но в нём была та же тяжесть, что и во всём этом доме. Он был благодарен, но его слова были полны какой-то тайны.

Я не знал, что ответить. Всё происходящее казалось каким-то странным и запутанным. Но я понимал, что нам нужно было уйти. Я ничего не сказал, просто шагнул за Линой, направившись в темноту ночи. Мы вышли из дома, и воздух, который раньше казался застоявшимся, теперь был свежим, но от этого мне не становилось легче. Я чувствовал, как тяжело мне дышать, как будто этот дом забрал что-то важное, и я не мог понять, что именно.

За спиной я слышал, как мужчина произнёс ещё что-то, но слова его растворялись в ночной тишине, не доходя до меня. Его фигура осталась в дверном проёме, а затем скрылась в темноте, будто исчезла, растворилась в пространстве.

Мы оказались на улице, и тьма закрыла нас, словно она скрывала нас от всего, что было позади. Шум ночных звуков – шаги, отголоски жизни, звучали мягче в этой ночной тишине. Лина шла впереди, её силуэт был резким на фоне темных домов. Я смотрел на её спину, пытаясь понять, что же произошло, почему всё это было так важно. И, несмотря на её уверенность, я всё равно не мог избавиться от чувства, что мы оставили нечто за собой. Что-то важное, что ещё нужно будет вернуть. Лина, почувствовав мой взгляд, оглянулась и быстро встречала мои глаза. На её лице не было страха, только сосредоточенность. Она была решительна. Это было не просто желание уйти. Она знала, что мы не должны оставаться там, в том доме, с тем человеком, кто теперь оставался там в одиночестве.

Мы продолжили идти по улице, и каждый шаг казался мне тяжелее предыдущего. Всё вокруг было неясным, расплывчатым. Я не знал, что нас ждёт дальше, и хотя я всегда был уверен в своих действиях, сейчас этот мир казался мне куда более странным и опасным, чем я мог себе представить.

Действие от третьего лица.

Дом стоял в лесу – далеко от дорог, далеко от деревень. Среди высоких деревьев, с глухой тишиной вокруг, нарушаемой лишь ветром, шевелящим листву. Ни троп, ни следов животных, ни человеческого присутствия – будто само место избегало внимания.

В центре комнаты стоял мужчина – неподвижно, с опущенными плечами и закрытыми глазами. Под ним – круг из пепла, крови и воска. Символы внутри медленно пульсировали, словно дышали. Он заговорил. Шёпот срывался с его губ, ритмичный и ровный, на языке, давно забытом большинством живых. Каждое слово будто врезалось в воздух, вызывая едва уловимые вибрации. В центре круга воздух стал искажаться, будто его кто-то сжимал изнутри.

Раздался хруст – негромкий, похожий на треск льда. Пространство над кругом словно прорвалось: появился разлом, из которого вытекала густая, как смола, тьма. Она не падала на пол – висела в воздухе, клубилась, собираясь в форму.

Из этой массы начала вырисовываться фигура – вытянутая, тонкая, чуждая самому понятию человека. Руки были слишком длинными, голова – почти бесформенной, черты постоянно менялись, как в воде. Только глаза оставались неизменными: узкие щели, светящиеся холодным, мертвенным светом. Существо не ступало на землю. Оно висело над кругом, словно прикреплённое к самому разлому в мире.

– Ты осмелился призвать меня.

Мужчина не отступил. Его голос был чётким:

– Я нашёл его. Он не из этого мира. Его энергия… другая. Я прошу разрешения на преследование.

Существо молчало, и на несколько секунд всё вокруг застыло – даже огонь в свечах замер. Затем оно протянуло руку, будто из самого мрака. Пальцы были тонкие, как сухие ветви, и каждый их изгиб сопровождался тихим скрежетом.