– Привет, – прошептала я, словно боясь заговорить с девочкой напрямую.

– Привет! Я Айла, – ответила медсестра, вставая, чтобы поприветствовать меня.

– Привет! – сказала мне девочка.

Я заметила удивление на лице медсестры, когда девочка заговорила.

– Ты, должно быть, Луна, верно? – спросила я.

– Да, – ответила она, протягивая руку.

Стоило только пожать ей руку, чтобы все стало ясно. Хотелось верить, что выражение моего лица ничуть не изменилось и что я никак не выдала своего удивления, прикоснувшись к ней.

– Побочные эффекты, – сказала она.

– В каком смысле? – смущенно спросила я.

– Не во-во-волнуйтесь, это нормально, что вы заметили, ни-ни-ничего страшного. Ну! Иногда мы пытаемся скрыть нашу реакцию на что-то странное, но ведь это нормально – замечать что-что-то странное, как думаете?

Она почесала нос и показала мне свои пальцы.

– У меня отсутствует большая часть указательных пальцев на обеих руках, – сказала она, непроизвольно дернув плечами. – Это легко заметить, когда пожимаешь руку. Мы все та-та-так привыкли чувствовать пять пальцев при рукопожатии, что, ко-ко-когда одного не хватает, мы это за-замечаем. С дру-другой стороны, это не та-та-так видно, особенно если быстро двигать руками. Смотрите!

И тут же, опершись на кровать, она начала размахивать руками в воздухе.

– Так ничего не заметно, – сказала она, улыбаясь, и снова почесала нос. – Не-не-не так уже это и-и страшно.

Я молча стояла, пока она продолжала пристально разглядывать свои руки. Мышцы ее шеи сдавило от спазма, и она резко дернула плечами. От этих движений шляпа слегка съехала в сторону.

– Когда я была маленькой, на-на-начались осложнения, и кровь перестала поступать – черт! – в конечности. В конце концов я п-п-потеряла только два пальца, ну, по половине каждого. – Она поправила шляпу. – И знаете, что самое смешное? Все ду-ду-думали, что у меня будут проблемы с математикой!

Она замолчала, словно ожидая моего ответа, но я не знала, что сказать. Она снова резко дернула плечами и почесала нос.

– Не дошло? – продолжила она, улыбаясь. – Мы все у-у-учимся считать на пальцах, вот откуда и пошла десятичная система – черт! – и вот почему цифр – ну! – всего десять.

Она снова почесала нос.

Я украдкой посмотрела на медсестру.

– Нет, она тоже этого не-не-не знала, пока я не рассказала. Все ду-ду-думали, что я смогу досчитать только до восьми, ну, может, до девяти. – Она засмеялась.

Последовал еще один мышечный спазм шеи, и она снова несколько раз дернула плечами.

Я абсолютно ничего не понимала. Я чувствовала себя, как боксер, который несколько раундов спустя все еще стоит на ринге, забыв, что он там делает, и ожидая, что тренер выбросит полотенце или противник одним ударом отправит его в нокаут.

Конечно, в тот момент я еще не знала, что предо мной стоял самый необычный человек из всех, с кем мне довелось повстречаться в жизни.

Женщина стоит у входа в школу. Теперь их осталось трое: она, дождь и холод.

Вдруг она улыбается. Улыбается, потому что смогла увидеть ее. Теперь она точно знает, что девочка существует, что она настоящая, а не просто картинка из интернета. Конечно, это ничего не доказывает, но существование этой девочки хотя бы частично оправдывает происходящее.

«И все же, даже зная, что это неправда, я приехала», – говорит она себе.

Возможно, она приехала из-за того, как была потрясена, увидев нарисованный на доске символ бесконечности, или из-за того, что чувствовала себя обязанной. Или, может быть, потому, что хотела убедиться, что в реальности не может существовать таких аномалий.

Она снова думает о той девочке, которую только что увидела возле школы: кареглазая, высокая, с очень светлыми волосами. Вдруг она вспоминает об одной маленькой детали, на которую не сразу обратила внимание, и снова улыбается.