– Если вы не танцуете, то зачем пришли на танцы?

– Отдаю дань родительским представлениям об отдыхе. Мать считает, что девушка должна вращаться, а не портить глаза над книгой. Вот я и вращаюсь.

– Вы всегда так слушаетесь маму?

– Мы проводим вместе не больше месяца в году, так что не вижу смысла спорить.

– Тогда это меняет дело. Я здесь тоже не по своей воле.

– Я поняла. Девушка вашего друга завтра уезжает, они прощаются в вашей комнате, а вам больше некуда податься.

Он смутился, как школьник, и сразу стал мне симпатичен.

– И все же, вы совсем не любите танцевать?

– Обожаю, но эта музыка убивает во мне желание танцевать.

Как по приказу, самодеятельность закончилась, музыканты устали и положили инструменты. Зазвучали записи, Битлы пели о счастливом вчерашнем дне, и воспоминания вернули меня в тот теплый дождливый весенний вечер. Я отвлеклась, почти забыв о своем соседе. Его голос вернул меня на танцплощадку.

– Под эту музыку вам придется со мной станцевать…

Мы танцевали, я едва доставала ему до груди. Он что-то говорил там, вверху, и мне приходилось откидывать голову, чтобы видеть его, а ему наклоняться, чтобы меня слышать. Он улыбался, оставаясь при этом каким-то строгим, а глаза были очень серьезные и внимательные. Я поняла только, что он из Питера, работает в школе и учится в аспирантуре.

Танец закончился, и я сказала, что мне пора. Он пошел провожать меня и как-то запросто взял меня за плечо. Не обнял, а как-то по-дружески положил руку. И я не сняла ее. Мне показалось глупым подозревать в дурных намерениях человека, который был старше меня минимум на десять лет. По дороге он придумывал, как убить время, и предложил мне искупаться. Купальник стал к тому времени моей второй кожей, и я сразу согласилась, тем более, что он сказал, что купается каждую ночь, и это – незабываемое впечатление.

В воде, действительно, было тепло и тихо, лунный свет серебрился на поверхности, но стоило отплыть в сторону, как непроглядная тьма окутывала меня, и я старалась держаться поближе к Виталию. Рядом с ним было не страшно. Мы не нежились в воде, мы плавали долго и далеко, не рассчитывая сил, а когда подплывали к берегу, я уже доверяла ему полностью. Однако, выходя из воды, он притянул меня к себе и попытался поцеловать. Я резко вырвалась – это было не трудно, так как тело было скользким от воды.

– Уж не собираетесь ли вы воспользоваться ситуацией? – спросила я зло.

Он начал что-то неловко бормотать, о том, какой чудесный вечер, и почему бы ему меня не поцеловать, но я уже подняла с песка одежду и пошла прочь, не оглядываясь. Он шел следом. Мать поджидала меня около домика, и, чтобы не дать ей понять, что произошло, я обернулась и бросила через плечо:

– Ну, я побежала, холодно.

Дома мать устроила мне нахлобучку на тему, как должна вести себя приличная девушка. Я язвительно поинтересовалась, откуда ей об этом знать. После чего я оказалась шлюхой, которая не уважает свою мать, потом я превратилась в беззащитную овечку в руках злого волка, потом все вокруг стали мерзавцами. Уже засыпая, я пробормотала, что с мерзавцами не знакомлюсь, и что Виталий – очень приличный человек.

Наутро, пережив допрос с пристрастием, я лениво валялась на пляже, покачивая ногой, и чувствуя, как кто-то бросает в нее камушки. Я не реагировала – типичный способ завязывания знакомств. С меня хватит. Мать продолжала жужжать:

– Что же твой новый знакомый не приходит? Ему, поди, с тобой не интересно, ты ведь дикая, точно Дунька деревенская…

Камушки продолжали попадать по ноге, но я, не обращая на них внимания, лениво огрызалась: