– Молодцы, всё же привели! – Обрадовался Виктор, когда мы уже хотели отпустить приведённого Бугаем парня, лет двадцати.

Не имея на то доказательств его вины. Виктор привёл шулера, заломив ему руку за спину.

– Чуть не перехитрил меня, спустился на ступеньки и закрыл дверь на ключ. Когда я зашел в тамбур, там никого не было. Я посмотрел в окошко двери и увидел его, стоящего на ступеньках. Попробовал открыть дверь, но она оказалась запертой на ключ. Поезд уже шел по станционному развитию товарной станции довольно таки быстро. По ходу движения поезда постоянно встречались: стрелки, опоры, светофоры и другие препятствия, спрыгнуть матрос не решился. Я еле уговорил проводницу-практикантку открыть замок. Она открыла замок и ушла в купе проводников, вроде вызывать начальника поезда и милицию. А я открыл дверь и предложил ему подняться от греха подальше в тамбур, пообещав не сдать в милицию. За что он отблагодарил меня, чуть не вырубил кастетом. Хорошо, что я смог увернуться.

Рассказал Виктор, и тут мы увидели на заломленной руке пленника свинцовый кастет, отлитый где-то в заводских условиях. Бугай вывернул все глубокие карманы из клешей моряка на откидной столик у окна, где уже лежала злополучная финка. Паскаль забрал свои часы в позолоченном корпусе и деньги честно выигранные, стоящие на кону в банке. На столе оказалось три колоды карт и сотни четыре денег, охотничий нож и служебный ключ от дверей вагона. Документов никаких не было. После этого Паскаль врезал пощёчину шулеру. Виктор усадил его рядом с собой на полку у окна. Бугай вывернул карманы у второго подельника. Здесь оказалось рублей сто денег, точно такой же кастет и охотничий нож, две колоды карт, ещё одни часы в позолоченном корпусе, но менее дорогие, чем часы Паскаля, служебный ключ от вагона. В левом нагрудном кармане пиджака удостоверение сержанта линейного отдела милиции станции Житомир на имя Шамрицкого Сергея Ивановича.

– Эта сволочь не пускала меня обратно с тамбура, когда я хотел, вернутся к вам, и со всей силы ударила в живот, метила в солнечное сплетение. Неожиданно для него, я в это время перед ударом немного подался назад, выдержал боль, нанес ответный удар снизу в челюсть.

Тут Виктор в подтверждение своих слов приподнял мастерку и майку. Огромный синяк красовался на его, ещё худом не окрепшем прессе в районе пупка.

– А ты, что тут нам пел, ментовская морда? Этому вас в линейном отделе Житомира учат?

Произнёс Бугай и ударил подельника в живот. Тот согнулся пополам от удара.

– Что с ними будем делать? – Спросил Бугай.

– Сдадим в Гомеле в милицию, им по пятёрке оформят. Там найдут и их подельника. Холодное оружие, нападение на людей, организованная группа катал, да мало ли чего за ними водится, мы всего за несколько часов уже столько узнали о них, – Сказал Паскаль.

У него, наверное, кто-то из родственников работал в прокуратуре, потому что Паскаль очень хорошо был знаком с уголовным кодексом, подумал я. Санёк и Ванёк предложили отвести этих тварей на берег реки и там закопать, в яме в кустах. Сказывалась специфика службы в Сибири.

– Я обещал не сдавать матроса в милицию, а слово своё я стараюсь держать. Бог им сам воздаст за их злодеяния. – вдруг сказал Виктор.

Я подумал, предложение Виктора показалось мне самым разумным. Затаскают, как свидетелей на допросы, а нам готовиться к поступлению надо. Да, мы хоть с ними играли в карты и их вино пили. А ему за нас за что, больше всех досталось, вон какой синяк на животе? Не помоги он нам, плакали деньги ребят. И я сказал:

– Я, как Виктор, его голос здесь решающий.