– ?????

– Воон там, видите, за дорогой гора. На её макушке фонарь. Цель – добежать от дверей школы до фонаря на макушке горы. Коснуться его рукой и прибежать обратно. Добежать, коснуться и вернуться обратно! Бегом добежать и бегом вернуться! Я наблюдаю за вами в бинокль!

Так мы со Славкой узнали, что, если плотина иркутской гидроэлектростанции будет разрушена в ходе военных действий, то самой близкой точкой для всего города, где можно спастись, будет макушка сопки за Академгородком. Туда приливная волна не достанет, а дойдёт к её подножию за четыре минуты двенадцать секунд. Только нам со Славкой это хрен поможет, потому что бегаем мы как беременные тараканы и наше время эвакуации составляет аж целых девять минут и двадцать три секунды. А если и дальше будем на занятиях по НВП ржать как не доеные кони, то сдачу норматива будем совершенствовать до идеала, пока не уложимся в установленное время и не улучшим результат. Только уже не налегке, в одном презервативе, а в костюме ОЗК.

Недалеко от школы достроили сказочный городок. Мы плотно обжили это место и собирались здесь до, после, а то и во время уроков. Нет, никто особо не хулиганил, ничего не портил и не ломал. Всё использовалось по назначению. На качелях – качались, даже зимой, а с горок – катались, даже летом. Особенно интересно было играть в «московские» жмурки. Откуда пошло это название, даже и не скажу. Но почему-то, в тот период эта была самая интересная для нас игра. Водящему шарфом, а позднее, пионерским галстуком плотно завязывали глаза, после чего он должен был ловить остальных участников. Фишка была в том, что ведущий мог ходить где угодно, а остальные не могли касаться земли – только перелезать с одного на другой предмет в сказочном городке. Играли азартно, каждый день и в любую погоду.

Постепенно у нас сколотилась крепкая команда. Как водится, все без исключения получили прозвища, которые, как тогда казалось, уже навсегда заменили данные от рождения имена. И конечно же, основоположниками в этой области стали мы со Славкой. Здесь наша фантазия получила новый стимул и выдала всё по максимуму. Без хвастовства, а скорее со стыдом, местами, надо сказать получилось даже очень неплохо.

Невысокий, но коренастый и очень сильный Кирилл, тот самый «грехобор» из «нахаловских» сначала звался просто Кирьяшкой, но со временем был переклассифицирован в Быню. А как иначе? Упрямый, квадратный, встанет широко расставив ноги и втянув широколобую голову в плечи, глядит на тебя, не моргая, широко посаженными глазами и сопит, раздувая широкие ноздри. Вылитый бык или Быня. Кирьяшке даже нравилось, когда его так называли. Крайне немногословный, он всегда улыбался, когда его окликали:

– Эй! Быня! Здорово! Пойдёшь в Сказочный городок?

И дико бесился, когда, пытаясь его в шутку позлить мы со Славкой затягивали нарочито гнусавыми голосами, на мотив песенки Капитана Врунгеля:

Деревенские ребята,

Захотели молока.

Надо было под корову

А полезли под быка.

Тянут Быню за пупыню:

– Дай нам Быня молока!

Быня высунул пупыню

И напысал три горшка!

Бегали мы лучше Кирьяшки, поэтому лишь изредка получали от него затрещины и продолжали музицировать.

Ещё был Максим, или Макс. Мы знали его с самого детства, он жил через подъезд от меня, но, несмотря на почётный статус «своего» никогда не участвовал в наших дворовых играх. Почему? Да потому, что пианино. Все носятся как угорелые с самострелами или брызгалками, галдят, играют в прятки. А Макс выйдет из подъезда, встанет на лестнице на спуске к булочной, потрёт ногу об ногу в сандаликах на пряжках, грустно вздохнёт и пойдёт, шаркая ногами и волоча за собою нотную тетрадь на сольфеджо или как его там…