- Если не оставите меня в покое, то я подам на вас рапорт, - холодно перешла она на “вы”.

- “Рапорт-херапорт”, - засмеялся он, - подавай че хочешь, мне пофиг! У меня отец в штабе начальник, он твою бумажку в унитаз спустит. Да и вообще - ты сама трахаться захотела. У меня и свидетель есть! Помнишь?

Сжав от бессильной ярости пальцы в кулаки, она затрясла ими в воздухе, ощущая, что теряет самообладание. Отдышалась, она сказала себе, что у нее нет шансов дать отпор мужчине и что единственный выход из сложившейся ситуации это стерпеть оскорбления, успокоить пьяного Принца и дождаться утра. А может и не ждать, а выбраться из корпуса, когда выход из комнаты будет свободен, добраться до КПП и попросить помощи.

Обдумав нужные слова, она подошла вплотную к двери.

- Давай не сейчас…, - как можно мягче сказала она через дверь. - Давай завтра, когда мы оба будет готовы… Ты мне тоже нравишься… Я тоже, кажется, тебя люблю. И хочу... Но если мы сделаем это сейчас, то все испортим, понимаешь? - ласково верещала она, морщась и проклиная про себя за каждое сказанное слово.

За дверью наступила тишина. Он перестал таранить дверь и затих.

- Ты выпил, а я очень устала и хочу спать, - продолжила она. - Завтра. Давай все сделаем завтра. Милый, пожалуйста… Не разрушай то прекрасное, что началось между нами днем…

За дверью послышался вздох и шуршание, потом жалобный всхлип.

- Прости меня. Я такой дурак! - сквозь слезы замямлил он. - Такой дурак! Дурак! А ты! Ты - чудесная! Самая прекрасная девушка на свете! Я никогда таких не встречал! Ты не “сука”, ты - чудо! Чудо!! - мычал он.

Она молча слушала, давясь ругательствами, которые готовы были вырваться из ее глотки.

- Про отца в штабе я наврал. Ну как наврал, служит он в штабе мелкой сошкой, а не начальником…

Она продолжала напряженно слушать.

- Я все испортил, да? - всхлипнул он.

- Нет-нет. Я все понимаю. Ты тоже устал, сказал лишнего. С кем не бывает… Теперь иди спать. Завтра будет новый день и мы начнем заново…

- Да. Заново…, - пробормотал он. - Пойду спать…, - зашуршал китель, брякнул ремень и громыхнули сапоги.

Девушка с облегчением закрыла глаза, готовя план побега из комнаты, как только мужчина скроется в своей комнате и освободит путь к побегу.

- Ты меня простила? - вновь послышался его жалобный плаксивый голос.

- Конечно простила, милый. Ложись спать, - нежно ответила она.

- Спасибо, - ответил он и судя по шаркающим звукам поковылял к себе в комнату.

Следом скрипнула и стукнула дверь. Каблуки его сапог неровно застучали по полу, скрипнула кровать и он затих. Девушка замерла и прислушалась, опасаясь, что мужчина заснет не сразу. Но было тихо. Только треклятая ветка снова принялась бить по стеклу, заставляя вздрагивать и действуя на нервы.

15. Комната

Наскоро собрав сумку, она оглядела комнату. Обратила внимание на смятую кровать и несмотря на внутренний протест, основанный на здравом смысле, заправила ее, приведя комнату в порядок. Как будто повиновалась голосу матери из детства, который заставлял ее при любых обстоятельствах оставаться “хорошей девочкой”.

- Хорошие девочки не раздвигают ноги перед незнакомыми мужиками и не остаются в незнакомом месте на ночь, - огрызнулась на незримый образ матери она. Вот мать стоит посреди кухни: худая, высокая и прямая, как палка, седые волосы туго стянуты в хвост, лицо бледное и вытянутое, она смотрит на нее с укором, поджав тонкие скорбные губы - вечная героиня и вечная жертва.

Тряхнув головой и выбросив из головы мешающее видение, она решительно забросила сумку на плечо, бесшумно убрала стул, подпирающий ручку двери, и приложила ухо к перегородке. Убедившись, что в коридоре тихо, она осторожно открыла ключом замок и толкнула дверь, раскрыв ее на узкую щель, чтобы осмотреться. В лицо ей дунул пыльный сквозняк, разметав волосы. Коридор был погружен в полутьму, освещаемый, как она предположила, единственной лампочкой висящей вне поля ее зрения.