– У них есть чему поучиться.

– Я, товарищ Анна, там много командиров из мужиков видал, что бивали этих самых офицеров. Возьмите хоть Чапаева Василия Иваныча. Жаль погиб комдив. А мужик был стоящий.

Анна по пути расспросила Хотиненко о проблемах в бригаде «червонцев»9.

– Присоединили ко мне эскадрон Николаева.

– И что?

– А то, что этот Николаев царский офицер.

– Бывший, – поправила его Анна.

– Дак в моей бригаде мы и без офицерья обходились, товарищ Анна. Мои хлопцы не сильно офицеров любят.

– А что этот Николаев? Давно в Красной Армии.

– Больше года.

– Тогда все хорошо.

– Не верю я офицерику этому. И среди его командиров есть темные личности.

– Товарищ Хотиненко, и я тоже «тёмная» личность?

– Как можно, товарищ комиссар.

– Но я также непролетарского происхождения. И на этом основании можно не верить и мне.

– Я не о происхождении говорю.

– А о чем?

– Сами знаете, что были случаи, когда офицеры перебегали к белым

Анна согласилась. Такие случаи были. Отрицать очевидное она не любила.

– Так в чем подозрения, комбриг?

Хотиненко рассказал:

– Совсем недавно я лично с разъездом моих казаков встретил в степи Далманина, который состоит в заместителях Николаева.

– И что? – не поняла Анна.

– Я думаю, что этот Далманин хотел сбежать к белым.

– С чего вы это взяли, комбриг?

– Он слишком оторвался от своего разъезда, которым командовал. Я потом спрашивал у его солдат – сказали, что Далманин сам пожелал остаться один.

– А зачем? Он объяснил?

– Так лучше скрытно произвести разведку. Он так сказал.

– Резонно, комбриг.

– И я так бы подумал, но они знали, что в степи рыскают небольшие отряды Улагая. И с чего было командиру Красной Армии отделяться от своих людей?

– А кто он? Я о Далманине.

– Унтер-офицер драгунского полка на германской войне. Хотя это только по его словам. Никакого подтверждения этому нет. Не похож он на унтера. Явно бывший офицер.

– Даже если и так, то это не преступление. Ну, скрыл он тот факт, что был офицером?

– Он хотел перейти к белым! И если бы я тогда на него не наткнулся, он бы это сделал. И я думаю, что он такой не один. И его командир Николаев хочет сбежать. А это ляжет пятном на всю бригаду! А отвечать кому?

– А что местное ЧК?

– Не заладилось у меня с ними, товарищ Губельман.

– Хорошо! Я с этим разберусь, комбриг…

***

Солдат возвращался домой. Таких ныне много. Дезертирство из Белой и Красной армий было большим. Многие после германской войны так и не смогли добраться до дома, и их закрутило в круговерти гражданской войны. Иные служили в многочисленных «зеленых» армиях и сражались и с красными и с белыми, затем бросали все и бежали домой к семьям. Возвращались домой солдаты по ранениям, ибо больше службу нести не могли.

Патруль остановил его на станции.

– Кто таков? Кажи документ.

Солдат вытащил аккуратно сложенный лист бумаги и подал начальнику патруля.

Тот прочитал, что товарищ Арсеньев служил в 12-й армии и комиссован вчистую по ранению.

– В пулеметной команде служил? – начальник патруля внимательно посмотрел на солдата.

– Точно так.

– Вот так удача! Нам то как раз такие и надобны. Пулеметчиков нет. А пулеметов хватает. Тому назад неделю у беляков пять штук отбили.

– Дак я комиссованный, братки.

– С чего комиссованный? Руки-ноги на месте. Своими ходишь. С чего комиссовали то?

– Да написано все.

– А поди разбери чего там дохтур накарябал. Ты зараз с нами пойдешь, мил человек. До нашего командира. А он решит чего с тобой делать. Хотя я и так знаю. Будешь служить на тачанке в бригаде товарища Хотиненко.

– А не согласен я дальше служить! – вскричал солдат. – Сколь служить можно? С 14-го года служу!