– Так вы, капитан здесь оказались не просто так? – спросил Штерн.

– Я служу в контрразведке, господа.

– И как же вам стало известно обо мне? – спросил Лабунский.

– Я и не думал встретить вас здесь, поручик. Наша встреча – чистая случайность. Потому, я и упомянул о Провидении. Я уже подобрал одного из младших офицеров Манштейна для задания. Но тут вы! Это просто чудо!

Васильев обернулся к сопровождавшему его прапорщику и сказал:

– Вы можете отправляться по старому месту службы, прапорщик.

– Но…

– Простите, но мне вы больше не нужны. Я думаю, что вы будете полезнее здесь, господин офицер.

– Как прикажете, господин капитан.

Молодой прапорщик явно обиделся и, отдав честь, развернулся на каблуках.

– Значит, вы, вот его подобрали для вашей миссии? – спросил Лабунский.

– Но я же не знал что здесь вы, поручик.

– Вы не спросите моего желания?

– Дело слишком важное, поручик. И весьма опасное. И если мне пришлось бы отправить того прапорщика, то он не вернулся бы живым.

– А зачем было отправлять? – спросил Штерн.

– Таков приказ, капитан Штерн. Приказ высшего начальства. Итак, поручик?

– Я готов, – ответил Лабунский. – Тем более что при отступлении я в пулеметной команде капитана не так нужен…

Станция города Н.

Январь, 1920 год.

Комбриг Иван Хотиненко встретил Анну Губельман на станции. Он был рад её возвращению. В качестве комиссара бригады «червоных» казаков она была просто незаменима. Умела эта молодая и на вид довольно хрупкая женщина говорить с людьми и подбирать нужные слова. Мало видал в своей жизни Хотиненко таких баб, что мужиками командовать могли.

– Товарищ Губельман!

– Вы словно рады меня видеть, товарищ Хотиненко? – спросила Анна.

– Еще как рад, товарищ Губельман. Разве могу я забыть то, чем вам обязан? Вы открыли мне тогда глаза. А так и был бы до сих пор в банде и носился бы на коне по степи.

– Но теперь-то я вам зачем, Хотиненко? Вы комбриг и даже в Москве побывали.

– Дак много новых людей в моей бригаде, товарищ Анна. А разве найти мне такие слова для них, как вы находили? Сколько раз я вспоминал вас. Неужели к нам надолго?

– Мною сильно недовольны в Москве, товарищ Хотитенко. И я сама попросилась на фронт. Подальше от начальства. А с вашей бригадой мне уже приходилось служить. Послужим еще. До конца.

– До конца? – не понял Хотиненко.

– До окончательного разгрома белых. Опрокинем их с море и будем строить новую жизнь, комбриг.

– Так точно, товарищ Анна.

– Я направлена к вам комиссаром от реввоенсовета 10 армии, товарищ Хотиненко. Отныне вы командир, а я снова ваш комиссар.

– Я только рад, товарищ Анна. Грешно радоваться вашим неудачам, но они снова свели нас вместе.

– Что у вас в бригаде, комбриг? В штабе говорили, что не все хорошо?

– Есть такое дело. Прошу вас.

Хотиненко помог Анне подняться в старую пролетку, запряженную двумя лошадьми. Её он раздобыл специально для неё.

– Вам неудобно будет скакать верхом, товарищ Губельман. Я пролетку расстарался. И кучера вам приискал. Мой вестовой казак. Ванька Смирной. Конями правит исправно. Лихач.

– Спасибо, комбриг. Помещения приготовили?

– Сразу, как только телефонограмму получил. Жилье для вас рядом со штабом бригады. Городок то здесь невелик, как вы знаете.

– Так что у вас случилось, Хотиненко?

– Не сказал бы, что в моей бригаде бардака больше чем в остальной армии, товарищ Губельман. А в штабе всегда у них Хотиненко виноват.

– Вы не правы, комбриг. В штабе вас ценят. Не просто так посылали в Москву на командные курсы.

– А чего на курсах этих? Много там нашего брата фронтовика. А учение нам офицеры царские проводили, товарищ Губельман.