Ну а как только Свят более-менее успокоился, то он с этого нового спокойного начала, для начала с серьёзным видом рассматривая побитую и поникшую физиономию Фому, от души отдохнул при таком его виде. После чего сделав страшное в своей мстительности лицо, заверил Фому, что такое дело всё-таки спускать с рук нельзя и тем более кому-то ни было, и что он под личный контроль возьмёт это мстительное дело. – Да этому гаду, меньшее на что можно надеяться, так это на такую же точно рожу что у тебя! – звучно так, и главное, не совсем понятно для Фомы сказал Свят, что Фома, потрогав свой нос, в недоумении – как это всё понимать – растерялся, вопросительно глядя на Свята.

Ну а Свят из кармана демонстративно вытаскивает пару коробок с дисками, и с радостной хитринкой в глазу подмигивает Фоме, в результате чего вызывает у Фомы ответную понимающую улыбку. После же того как понимание достигнуто, они больше здесь не задерживаются и держат свой путь к себе в участок.

– Вот и поспешили. – Нарушил молчание Свят, после долгой и тяжёлой паузы вызванной потрясением от обрушившейся, как снег на голову, трагической новости – та «карета» скорой помощи, которая вызвала с их стороны ехидную усмешку насчёт включённой сирены, как они по приходу в участок узнали, попала в жуткую аварию и, вспыхнув как спичка, выгорела дотла. И хотя обошлось без жертв, – водитель с пассажиром через лобовое стекло сумели вовремя покинуть салон автомобиля, – всё же эта новость произвела на Свята и находящегося в его кабинете Фому гнетущее впечатление. Они знали, что или будет вернее сказать, кого перевозил этот автомобиль, и от понимания того, какая судьба досталась той перевозимой в этой «карете», уже и не живой девушке, которая и после смерти не нашла покоя, их время от времени пробирал нервный мандраж. А уж от представления того, как она в автомобиле горела, и вовсе становилось жутко.

Так что то, что кабинет Свята погрузился в гробовое молчание, где тишину нарушал лишь часовой ход настенных часов, что придавало особую трагичность моменту, – равномерный ход времени заставлял задуматься о том, о чём всё было некогда подумать в этой жизненной спешке, – и то, что никто не решался нарушить это молчание, было более чем закономерно.

Впрочем, всё те же настенные часы послужили и тому, что напомнили Святу о времени и о том, что чтобы не случилось, время не стоит на месте и неумолимо движется в свою неизвестность и понимание этого привело в сознание Свята, и он выше озвученным заявлением нарушил-таки молчание. Ну а то, что он сказал, не требовало ответа, и понять сказанное смог только Фома, что он и понял молча. Свят же внимательно посмотрел вначале на стол, с лежащими на нём дисками взятыми им из кафе, затем посмотрел на Фому и обратился к нему.

– Давай, пока всё не уляжется в голове, не будет делать поспешных выводов из всего случившегося, – а они непременно последуют и скорректируют наш ход расследования, – и лучше займёмся изучением видеозаписей. – Сказал Свят.

Конечно, это только легко сказать, что давай не будем обращать внимание на то, что случилось, когда на деле, абстрагироваться от такой новости вряд ли получиться и чувства позволят это сделать. И даже Свят, чьи чувства и эмоции со временем притупились, – каждый день сталкиваясь с болью и горем, без такой эмоциональной защиты не продержаться на службе, – и то полностью отвлечься не смог бы.

Так та его часть, отвечающая за логическое мышление, в то время когда он занимался изучением видеозаписей с камер наблюдения, в тоже время рассматривала и анализировала последствия этой трагичной истории. Ведь убитую девушку так и не удалось идентифицировать, а после того, как она сгорела и вместе с этим стали утрачены все те улики, которые имели своё место на ней быть и были бы обнаружены при её последующем, более тщательном осмотре, то это будет неимоверно трудно сделать. А что уж говорить о том, чтобы вести расследование и искать того, кто это с ней сотворил. И теперь для них любая зацепка, да с этими же видеозаписями, приобретала новое значение.