Десяток минут и ещё одно прочтение понадобились информариусу на то, чтобы окончательно принять изложенное в письме. Затем юноша сделал то, что предлагала – или ожидала изначально – МакСаймон: воспользовался ссылкой на закрытый чат-канал. Используя дисплей очков для просмотра, а голографический планшет как клавиатуру, Маркус, после недолгих раздумий, начал писать:

М.: «Должен признать, профессор, некоторые пункты меня… удивили».

Сквозь стекло иллюминатора парень увидел, что женщина если и не ждала переписки по закрытому каналу, то была к ней готова.

Р.: «Я предполагала, что Вы так скажете. И, по правде сказать, отчасти разделяю это мнение. Однако доктор хотел учесть все возможные варианты».

– Слабо сказано, – пробубнил информариус, чьи губы искривились в усмешке.

М.: «Мне казалось, что часть этой информации и без того должна быть доступна Всеобщему Научному Департаменту».

Р.: «У Департамента есть беспрепятственный доступ только к своей части. Правки и дополнения от третьих лиц требуют запроса. Также существует та информация, которая требует допуска вне зависимости от авторства».

М.: «И это не считая объёма запрашиваемых данных».

Р.: «Кроме прочего, да. Нам хотелось бы, чтобы у аналитиков была возможность проверить максимально полную информацию без ограничений во времени доступа. Не говоря уж о том, что системы ГХИР куда более… интуитивны в данном вопросе».

Маркус прищурился. Он не знал, что именно хотел написать в ответ на последнее утверждение. И хотел ли вообще. От размышлений об этом его оторвал звук шагов – несколько пассажиров вернулись в шаттл и заняли свои места. Юноша проводил их взглядом. Когда же он вновь сосредоточился на переписке, его уже ждало новое сообщение от Роберты:

Р.: «Не беспокойтесь. На данном этапе мы нуждаемся лишь в ознакомительном просмотре. В случае, если потребуется прикладное использование чего-либо, мы будем оформлять официальный запрос согласно декрету «Об информации, правилах её использования и смежных правах». Никаких интриг».

Что-то в прочитанных словах заставило информариуса задуматься. Его мысль была написана раньше, чем разум сумел его осознать.

М.: «Звучит так, словно Вы полагаетесь на надежду в куда большей мере, чем на науку, профессор».

Прежде, чем в переписке появилось новое сообщение, прошло куда больше времени, чем длился весь предыдущий диалог. За это время большая часть участников операции вернулась, и МакСаймон была занята тем, что встречала их. Кого-то она просто приветствовала и отмечала в списке. С другими говорила чуть дольше. Некоторым – крайне редко – она показывала что-то на планшете. Маркус успел задуматься о своём, когда перед глазами возникло новое сообщение.

Р.: «В моём деле надежда и наука идут рука об руку куда чаще, чем Вы думаете».

●●●

За час до прибытия последние из участников операции вернулись в ангар. Теперь всем оставалось лишь ждать момента, когда корабль-носитель будет готов выпустить челнок в космос. Люди сидели в креслах и ждали этого времени. По их лицам было видно, что время на «Сайленсе» хоть и прошло без происшествий, но всё же оставило впечатление рутины и чувство усталости. Исключением была лишь МакСаймон. Она не спешила занять своё место в начале салона. Вместо этого она то и дело подходила к кому-то из пассажиров, отводила его в сторону и что-то говорила. Судя по всему, женщина не успела уделить внимания кому-то из людей, возвращавшихся на шаттл, и теперь исправляла это упущение.

Наблюдая за действиями профессора, Маркус невольно обратил вниманея на изменения в том, как сидели люди. Некоторые из пассажиров заняли одиночные места, а составы некоторых кампаний изменилось. Судя по всему, дня кто-то успел завести новые знакомства, в то время как другие решили побыть наедине. Эти изменения легко бросались в глаза, однако едва ли были чем-то неожиданным для длительного путешествия.