Включаю аварийный радиомаяк – на случай, если ошибаюсь. Я очень надеюсь, что ошибаюсь. Недавно опрокинулся и затонул тримаран под названием «Боутфайл». Спасательный плот разорвался на куски, и экипажу пришлось барахтаться в Атлантическом океане в спасательных костюмах. А благодаря включенному радиомаяку помощь подоспела уже через несколько часов. Два человека были обнаружены в безбрежном бурном море, и их удалось спасти! Подтверждение эффективности аварийного радиомаяка немного приободряет, но подсознательно я сомневаюсь в том, что кто-то услышит мой сигнал. Ну а Робертсоны? В 1972 году их тринадцатиметровая шхуна водоизмещением девятнадцать тонн была протаранена китом и затонула. Семья из пяти человек и один член команды провели в открытом море следующие тридцать восемь дней. Надувной спасательный плот продержался только семнадцать дней, но, по счастью, у них еще была крепкая шлюпка.

А бывает и хуже. Возьмем Бэйли. Как и в случае с Робертсонами, их тяжелую круизную яхту утопил кит, и они дрейфовали в том же районе Тихого океана на двух надувных лодках. Бэйли были спасены через 119 дней, а это почти четыре месяца! Они – единственные, продержавшиеся на надувном спасательном плоту дольше, чем сорок суток. Случай обнадеживает, особенно если учесть, что оба плота пережили со своими хозяевами все испытания.

Да, а что, если мой аварийный радиомаяк не слышен? Что, если по этим океанским путям редко ходят корабли? Даже если погодные условия будут стабильны, у меня может уйти девяносто дней, чтобы добраться до Карибских островов, а если я отклонюсь на север от восемнадцати градусов широты, уйдет больше ста дней. С острова Иерро я написал родителям, сообщив, что, скорее всего, прибуду на Антигуа с опозданием, где-то 10 марта, через тридцать четыре дня, считая с сегодняшнего. До этого меня никто не будет искать, если вообще будут. За всю историю мореплавания лишь один человек выжил в одиночку, продрейфовав больше месяца. Судно Пун Лима было торпедировано во время Второй мировой войны, и он прожил на крепком плоту целых 130 дней. Теперь буквами: СТО ТРИДЦАТЬ ДНЕЙ!

Лучше не думать об этом. Пусть будет двадцать дней. За двадцать дней кто-нибудь да увидит меня. Мне бы очень пригодилась карта обычных маршрутов воздушного транспорта, чтобы определить, когда лучше использовать аварийный радиомаяк. Я оставлю его включенным на тридцать часов: за двадцать четыре часа какой-нибудь ежедневный рейс обязательно услышит меня, и за шесть до меня доберется поисковое воздушное судно.

Что позволило выжить Бэйли, Робертсонам и Пун Лиму? Опыт, подготовка, снаряжение и удача. По первым трем пунктам у меня все хорошо. Да, другие начинали с бо́льшим запасом еды и воды, зато у меня есть рыболовные снасти. Да, большинство дрейфовало в районах, где часто идут дожди. Зато у меня есть опреснители на солнечной энергии. И еще одно преимущество – я могу воспользоваться чужим опытом, особенно Робертсонов: у меня с собой книга о выживании, которую написал Дугал Робертсон. Более всего беспокоит, наверно, то, что при необходимости нечем заменить единственный резиновый плот. Будет невероятной удачей, если он продержится больше месяца. Я помню фильм, который видел в юности, «Твоя удача в твоих руках». И это правильно. Я должен делать все, что в моих силах, абсолютно все. Не отлынивать и не мешкать. Я не могу выйти из игры. В этой голубой зыбучей пустыне никуда не спрячешься. Я часто скрывал правду от самого себя, иногда обманывал других. Однако природу не обманешь. Может быть, мне повезет и некоторые мои ошибки будут прощены – но только незначительные. На удачу рассчитывать нельзя. Я могу погибнуть, даже если применю все умения и решительность Бэйли и Робертсонов. Кто знает, сколько людей с куда бо́льшими умениями и большей решительностью не вернулись, чтобы рассказать нам свою историю.