– Сдавайтесь, рабы! К'ралт, – он ударил себя по груди, – пощадит Вас.

– Угу, кого не сожрёт! – Тихонько сзади произнёс Ковальд.

– Я защищаю этих людей и земли, – сказал я в ответ. – Сдавайся сам К'ралт и ты умрёшь быстро.

Взревев, Оркус схватился за топор, но сумел взять себя в руки и продолжил:

– Пусть кровь рассудит нас, – прорычал он что-то ритуальное.

– Поединок? – Попытался вызвать его я.

По его глазам я видел, как он хочет разорвать меня и сожрать мою печень. Я смотрел ему прямо в глаза и улыбался, как мог нагло. Я чувствовал, как Ковальд позади меня затаил дыхание в предвкушении дегустации Оркской печени. Лёгкое движение спутника Вождя зеленокожих вывело того из предбоевого транса.

– Пусть кровь рассудит нас, – снова повторил он уже сказанное и развернулся, чтобы уйти к своим.

Поймав на себе взгляд, я опустил голову и встретил глаза Гоблинса. Очень умные глаза. Кивнув ему в знак уважения, мы с Ковальдом развернули своих коней и отправились к своим.

– План Б, командир? – Спросил он меня.

Я не стал отвечать и просто кивнул. Перед строем нашей фаланги я повернул левее и поскакал к западным воротам нашего частокола, а Ковальд остался и начал орать что-то напутственное перед строем. Своим манёвром я преследовал две цели. Первая, заключалась в том, чтобы показать, что ворота нашего частокола построены плохо, открываются и закрываются долго, с усилием. Я был уверен, что за мной наблюдают и не смогут не подметить этого. Вторая цель была в том, что я хотел видеть всю картину боя и поучаствовать там и тогда, когда это будет максимально эффективно.

Так и не сумев построиться Оркусы, все как один заорали что-то похожее на «Аааргхх» и ринулись в атаку. Спокойно и не нарушая строя, их маленькие лучники побежали следом, в руке каждого из них уже был лук и пучок стрел, которые они воткнут в землю перед собой для скорости метания, когда встанут на позиции. Я же был доволен тем, что наша фаланга стоит совершенно незыблемо и монолитно.

Двести пятьдесят метров или минуту бега отделяло врагов от той секунды, когда наши лучники смогут начать свою стрельбу на предельной для них дистанции в триста метров. После этого у каждого из них будет ещё одна минута, чтобы выпустить по полсотни стрел каждому, и отступить за частокол.

Сердце спокойно и неумолимо отсчитывало секунды и спустя шестьдесят ударов первая сотня маленьких, острых и смертоносных подарков отправились в полет к приближающемуся врагу.

Ниспадающий по мере приближения врага к нашему строю поток стрел прекратился вдруг, когда больше невозможно стало стрелять навесом. Из пяти тысяч стрел каждая пятидесятая примерно нашла свою цель и впилась в зелёную вражью плоть, наносят большие или меньшие повреждения. Смертельно раненых и убитых наповал было не более двадцати, и это был хороший результат для ополчения, состоящего из обычных крестьян и горожан.

Вражеские стрелки успели выпустить стрел ещё больше, но Гризус вовремя выкрикнул команду «щиты наверх» и все ряды фаланги со второго по восьмой присели на колено и накрылись ростовыми щитами. Страшный дождь из стрел закончился быстро, ибо и Гоблинсы более не могли навешивать, не попадая по своим, более крупным товарищам. Смертельный дождь из стрел, как и обычный, из воды всегда найдёт щель. Убитых, как я видел, не было, но и наша фаланга была прорежена на три дюжины раненых бойцов, которых уже оттаскивали лучники, вместе с ними отступая к воротам.

Перед самой сшибкой фаланга встала в полный рост и изменилась, ощетинившись оружием. В руках двух передних рядов появились поднятые с земли тяжёлые и длинные копья. Ни один человек не смог бы держать их на весу долго, и именно для этого сбоку в щитах были придуманы специальные выемки. Кровавая пена слетала с клыков Оркусов, когда они в порыве боевого безумия со всего маху насаживали себя на эти пики все ещё пытаясь добраться до ненавистных им и слабых людишек и надо признать кое у кого, к сожалению, это получалось.