Королевский герб на золотой печатке, что выдал нам Винсет, действовал безотказно, позволяя получить бесплатный кров и пищу в любом поселении королевства. Винсет вручил нам его при последней аудиенции, вместе с верительными грамотами и пропусками.

– Есть похлебка с тушеным мясом, мясо жареное с овощами, кура печеная, гусь фаршированный яблоками, – вновь скороговоркой затараторил он, по-прежнему не разгибая спины.

Мы сделали свой заказ, и он молниеносно убежал, чуть ли не подпрыгивая от усердия, чтобы передать заказ на кухню и самолично распорядиться подготовить нам комнаты для ночлега. Мы блаженно откинулись на спинку скамьи, держа в руках по пинтовой кружке темного пива, ожидая заказанную пищу. Пиво оказалось весьма неплохим, в меру плотным и не сильно крепким, а похлебка, которую нам очень скоро принесли, была горячей и изобиловала мясом. Насытившись, мы едва успели добраться до кроватей, как нас сморил сон.

Я очень надеялся, что наши верные скакуны отдохнули и поели не хуже нас, когда вскакивал в уже порядком надоевшее седло, ранним утром следующего дня. Нам предстоял двухдневный переход до Низорда, до которого от, оказавшейся весьма гостеприимной Лесной, было чуть больше полутора сотен миль. Темный лес уже не был виден, едва чернея полоской у горизонта. Теперь и справа и слева от дороги тянулись скучные и абсолютно белые Мерзлые Земли.

К вечеру второго дня пути мы, наконец, достигли городских стен Низорда. Порядком усталые бесконечной однообразной скачкой и едва не замерзшие прошлой ночью в легком шатре, даже не смотря на горевший всю ночь в очаге огонь, мы миновали Южные ворота и въехали в город. Нам предстояло: во-первых устроиться на постой, а во-вторых найти лавочника Грина, дальнего родственника одного из жителей моей деревни, письмо от которого он прочитал мне перед моим отъездом.

Про это письмо в числе прочих, я рассказывал Винсету. В нем говорилось, что Грин, являющийся одним из крупных торговцев севера, державший лавки как в Низорде, так и в Бангорде, стал последнее время подвергаться нападениям и разграблениям, переправляя товары между данными городами. Несмотря на собственную охрану, всегда сопровождающую повозки с товаром, за последний месяц, он потерял четыре партии груза, что было больше, чем все потери за весь прошлый год. Три партии исчезли совершенно бесследно, вместе с воинами, повозками и сопровождающими. А из четвертого, усиленного после краж конвоя, в город прискакал едва живой лучник, сумевший скрыться на одной их кобыл, тянувших грузовую повозку.

Таверну мы нашли быстро, благо их в городе было полно. Переночевав и позавтракав, мы отправились на городской рынок. Мы ехали по оживленным городским улицам, мощенных камнем, вдоль каменных же домов в два или три этажа высотой. Уже издалека мы услышали шум зазывал, наперебой рекламирующих свои товары. Рынок жил своей жизнью, прерывающейся только поздним вечером, чтобы с раннего утра снова забурлить торговлей. Здесь были продуктовые лавки, изобилующие морскими дарами, привозимыми из Бангорда, расположенного на северо-востоке, в сотне миль. Поодаль стояли павильоны, торгующие разнообразными кожевенными товарами из мастерских Лесной. Золотых дел мастера, нахваливали свой товар, производимый в этом городе. Складские павильоны плотников ломились от тесаных бревен и досок, заготовкой которых занимались артели лесорубов в Темном лесу. Из разных углов рынка пахло свежей выпечкой, хлебом, баранками и знаменитыми низордовскими сладкими кренделями, щедро посыпанными пудрой и корицей.

С трудом пробившись сквозь разномастных торговцев и покупателей, снующих между лавками и образующими на каждом углу заторы, мы увидели нужный нам павильон с изображением меча и подковы над входом. Грин занимался торговлей скобяными изделиями и продукцией кузнечных дел мастеров. В его торговом павильоне, обшитом окрашенными в серый цвет досками, кроме подков различных типов и размеров, были разложены различные крючки от рыболовных до амбарных, дверные и шкафные петли, ручки, скобы, задвижки и многое, многое другое. На стенах висели всевозможные образцы холодного оружия разных размеров и назначения. За прилавком, тянувшимся на добрый десяток метров, стояли двое продавцов подростков, как позже выяснилось, это были его родные дети.