Он отвёл её домой, пообещав завтра проведать. Назавтра он ранним утром стоял в дверях дома Дувмата с красивой лилией и тремя плиточками, на которых были изображены модели платьев. Мавриника была очень рада спасённым из воды плиткам и польщена подаренной лилией. Но лучше всего то, что он всё-таки пришёл.

Скажем несколько слов о Далсте. Это смелый и сильный парень из рядов макечи. Он отличался не внешней красотой, но красотой души, он был спокоен и романтичен. Возможно, поэтому у него ещё не было девушки. Он был очень тактичен, и, заметьте, никогда не спросит у Мавриники о происхождении шрамов на лице. Ведь, несмотря на них, она запала ему в душу. Он видел прекраснейшие глаза и улыбку, стройное тело и угадывал внутренне богатую натуру. Он прозревал в ней борьбу между циничной эгоисткой и милосердной святошей. Да, он полюбил её, как никого не любил.

А что она? Уже полгода они были знакомы. И полтора года шрамы не отпускали её. Свои ценности она поменяла. В любви для неё стало важно чувство, а не инстинкт. В Далсте она видела надёжного друга. Однажды она спросила его о его кольце: раз он макечи, то пусть покажет свою реликвию ей.

– Прости, Мавриника, но я не могу, оно уже давно пропало. Помнишь больше года назад, в Пусторе на площади была ярмарка, когда палестинские торговцы привозили свои товары: ковры там, ещё что-то. В тот день утром я ещё видел его в последний раз, на следующий день оно пропало, может, соскочило.

– А какое оно было, расскажи? – умоляла Мавриника.

– Кольцо, понятное дело, обычное, а, вот, камешек разолита был огранён в виде маски, – отвечал он.

– А что это означало? – не отставала она.

– Отец говорил, что пусть маска моя будет только в кольце, но никогда не на лице или того хуже на сердце. И никто не смеет назвать меня двуличным, никогда не ищи в моих словах скрытого смысла. Я не притворяюсь и не лгу. Никому не лгу: ни себе и тем более ни тебе.

– Почему «тем более»? – с улыбкой проговорила Мавриника.

Далст замешкался, но сказал правду:

– Ты очень дорога мне, Мавриника. Я не собирался пока говорить этого, но я тебя люблю, прекрасная Мавриника, я не прошу ничего взамен. Просто не разрушай того, что есть у нас.

Она улыбнулась и убежала. Вернувшись, она разговорилась об этом со своим братом Стенатом.

– Не взирая на моё уродство, он любит меня. Зачем ему лгать?

– Шрам, он пройдёт. Ты самая красивая девушка, и, насколько я разобрался в нём за эти полгода, – отвечал Стенат, – то он не станет обманывать. А что ты?

– О, я не знаю, – задумалась Мавриника, потом взглянула на кольцо Стената, – А знаешь, он тоже макечи? Вот, у тебя кольцо с олешкой, а у него пропало, он рассказывал, что на нём было изображение маски. Это означает, что он всегда искренен.

Услышав об этом, Стенат посмотрел на Мавринику и заинтересованно произнёс:

– Я слышал о кольце с маской. Постой, когда я, Бахия, Лат, отец и дядя Дувин ходили в ту кузницу. Ну, знаешь? То нашли там кольцо, подобное тому, о котором ты рассказала.

Вошедший Лат уже слышал концовку и вступил в диалог:

– Да, кольцо с маской. Вы о нём говорите? Оно, возможно, соскочило с того подонка, что издевался над тобой, сестрица.

Тут они все трое очень заволновались. Мавриника отрицала:

– Нет, не может быть, глупость какая-то. Это другое кольцо. Далст никогда бы так не поступил.

Решили всё спросить у Далста. Следующим утром, как ни в чём не бывало, Далст зашёл к Мавринике и принёс вышитое цветами им самим полотенце, чтобы подарить той, которой вчера он признался в любви. Открыл Стенат.

– Привет, ребята, – произнёс Далст, направляясь к Мавринике, но дорогу ему преградил Лат.