Часть мигрантов, достигнув Галикарнаса, остановилась; затем, от острова к острову, с помощью критских пеласгов, она перебралась вместе со своими стадами по островной дуге на Крит. Отсюда т. н. «неолитические земледельцы и скотоводы» J1, J2, G2, R1 и др. продолжат свой путь в Европу, начатый ещё первой волной мигрантов около 9—8 тлн:

«Культура неолита проникла в Европу из Анатолии (по другому мнению – с Ближнего Востока по морю, через греческие острова. Все животные и растения, которых разводили европейцы неолита, были одомашнены на западе Азии. За 2500 лет (с 6,5 тыс. до 4 тыс. до н.э.) носители новой культуры заселили практически всю Европу» [В: Неолит Европы].

Между тем первая группа продолжила свое движение, оставив на Крите финикийцев-мицраимян, которые должны были наладить связи со своими сородичами, ушедшими в Египет. Крит по замыслу жрецов-левантов (а именно они спланировали, а затем и координировали северный (эгейский) и южный (египетский) походы финикийцев с союзниками) должен был стать связующим звеном в возрождаемом ими союзе стран Восточного Средиземноморья Первого времени. Она (группа) переселилась на полуостров Пелопоннес, где финикийцы, народ моря, обосновался в Арголиде, изобилующий укрытыми заливами и бухтами, удобными для создания портов, а хурриты привычно поселились в гористой и лесистой Аркадии, пригодной для скотоводства и земледелия и… металлургии.

В этой связи упомянутый выше спор античных авторов о локализации родины пеласгов в Аркадии или Арголиде несколько неуместен: и те и другие и правы и неправы: поселились пришельцы (а это и были первые континентальные ПЕЛАСГИ) сразу в двух этих соседних областях, но родина их осталась много южнее.

Однако планам по воссозданию упомянутого союза не суждено было сбыться. Вмешались симиты, пришедшие из Месопотамии в «свой» Египет, доставшийся им при распределении ноитами земель для расселения (гл. 3). То, что они увидели в Египте, не могло им понравиться: пришлые из Ханаана финикийцы-мицраимяне с амореями создали царство (мы называем его Мицраим или ПротоЕгипет) в Дельте и были близки к завершению его экспансии в Долину. Исход симито-хамитской войны в Египте решили шумеры-симиты, многим финикийцам и амореям пришлось вернуться в Ханаан, на руины сожженных шумерами городов (гл. 6,7). Не случайно время 5,2 тлн называют самым тяжелым в истории финикийцев [11.15].

Эхо войны услышали и в Эгеиде. Некоторые эгейские мигранты вернулись в Ханаан и Северную Сирию, приняли участие в возрождении Финикии: восстановлении Библа и Угарита, в строительстве Сидона, Тира, Акко и других городов. Примерно в это же время археологи отмечают оживление торговых, культурных и иных обменов (включая частичную миграцию) пеласгийских городов Крита и восточного побережья Балкан с лувийскими городами западного побережья Анатолии. На острове появились карийцы, ликийцы и др.

(Примечательно, что на Крит переселялись в основном симитские общины лувийских стран, потомки лудитов; возможно, это происходило под давление прибывших сюда позднее хаттов, хурритов и амореев.)

Несколько позже случилось ключевое событие для Крита, будущей Греции и Европы в целом: 4,5—4,4 тлн на острове высадились египтяне-симиты, выходцы из Шумера, активные участники проекта создания Мемориала Левантийской цивилизации Первого времени (строители пирамид), вынужденные покинуть Египет по политическим причинам в связи с переходом власти в Египте от симитов к хамитам (см. гл. 9). До 2000 г. до н.э. они адаптировались на острове: строили «ранние дворцы» (пеласги этим не увлекались) и поселения вокруг них, проводили землеустроительные работы, разводили скот… и адаптировали свою письменность к новым реальностям. Неудивительно, что «критские иероглифы аналогичны египетским».