– Ты уверен, что он их видел? – Мидх вышел из-за стола. – Может он выдумал их, как и того бессмертного воина, которого тоже никто больше не видел?

– Его видел мастер Ларэлл триста лет назад.

Внезапно на столе перед Мидхом возник потертый свиток, который Ван Хорн неожиданно положил прямо поверх записей о доходах школы. Теперь-то Мидх поверит, ведь записи Ларэлла служили неоспоримым свидетельством того, что слова Мунга не просто фантазии. На мгновение на лице старейшины промелькнуло неудовольствие, он удивленно поднял бровь и развернул осыпающийся пергамент. Прочитав, он повертел его в руках, как какую-то безделушку, и вернул Хорну.

– Неймется тебе, Хорн.

В его голосе мастеру, помимо неудовольствия, послышалась скрытая насмешка.

– Вечно тебе мерещатся какие-то мрачные пророчества и угрюмые предзнаменования, а мир как стоял, так и стоит. Почему бы тебе не научиться просто наслаждаться тем коротким мигом, который нам отмерен и зовется жизнью?

Старейшина устало посмотрел на серрина перед ним.

– Трудно наслаждаться жизнью, когда над нами нависла угроза немыслимых масштабов, – в голосе Ван Хорна проскользнул укор. – Не кажется ли тебе странным, что слова мастера Мунга начали сбываться сразу после его смерти?

– Позволь тебе напомнить, что мы звездочеты, Хорн. То, что Ларэллу и Мунгу удалось предсказать появление кометы, говорит лишь о том, что они хороши в своем деле, но это еще не значит, что за ней что-то последует. Ни я, ни другие мастера не видим в ней ничего особенного, или ты думаешь, что мы настолько бездарны?

Глаза Мидха недобро сверкнули, предостерегая от продолжения этой темы, но Хорн упорно стоял на своем.

– Синг, – Ван Хорн решил обратится к старейшине по имени, как к старому другу, которого знал всю жизнь, – ты прекрасно знаешь, что не все серрины обладают способностью толковать небесные знамения, а те, кто обладают, делают это не одинаково хорошо. Ларэлл и Мунг были одними из наиболее одаренных толкователей, и их предсказания подтверждают слова того бессмертного.

Мидх снисходительно посмотрел на Ван Хорна как на надоедливого ребенка, который весь день не дает ему покоя, и сказал:

– Сомневаюсь, что в нашем мире остались бессмертные, если они вообще когда-либо существовали, – махнул он рукой. – То, что Ларэлл кого-то встретил, назвав его “бессмертный”, еще ничего не значит. Почему он ничего никому не сказал, а только сделал какую-то сомнительную запись?

– Мы не знаем наверняка, говорил он кому-то или нет. Он мог сказать, но ему не поверили. До сих пор всех, кто заговаривает о бессмертии, считают чудаками, не так ли?

Ван Хорн посмотрел на Мидха большими серыми глазами, в которых читался тот же вопрос. Он знал, что уже давно никто не воспринимал легенды о бессмертных всерьёз. Никто, кроме мастера Мунга и Ларелла.

– Всё это сказания давно минувших лет, Хорн. Как может взрослый серрин вроде тебя верить в них?

Мидх окинул мастера снисходительным взглядом, но Ван Хорн продолжал настаивать. Обычно мастер предпочитал не ввязываться в споры, если дело не представляло исключительной важности, но сейчас был именно такой случай. В такие моменты, когда требовалось проявить настойчивость, Ван Хорн терпеливо, но твердо отстаивал свою позицию, невзирая на насмешки оппонента. Он стоял на прямых чуть расставленных ногах, с прямой спиной и взглядом, полным непоколебимой решимости. Он был похож на скалу, которую невозможно сдвинуть с ее места никакими усилиями людей и богов.

– Ларэлл и Мунг были выдающимися мастерами, как тебе хорошо известно, – голос Ван Хорна стал жестче. – Их способности превосходили всех в Школе Звездного Света. Они оба были знакомы с Древними Свитками, и оба относились к ним всерьез. Оба говорили о бессмертии и пророчестве как о реальности. Оба оставили школу и стали отшельниками, так как постигли нечто важное.