Старейшина Мидх находился в своих покоях. Он сидел за столом и внимательно просматривал записи о доходах школы. Лицо его было немного полноватым, что было не вполне свойственно серринам, рот и нос крупные, а длинные белые волосы собраны в низкий хвост. Его ярко-синюю мантию с белыми символами украшал роскошный ворот из белоснежного меха шиллы, редких зверьков, обитающих в горах, а шею обрамляло ожерелье из сапфиров – дар одного клиента, хотя старейшина старался избегать этого слова, заменяя его на "благодетеля". Благодетелями же назывались богатые представители пяти рас, живших в Медее, как называлась восточная часть Терры. Те обращались в Школу за хорошими предсказаниями, знамениями и толкованиями, а иных, как правило, и не было, ведь тогда не было бы и благодетелей, не желающих слушать о себе что-либо дурное. Сам он был из семьи потомственных звездочетов, связанной давними тесными связями с высшей прослойкой серринского общества. И хотя пост старейшины в Сериндане формально не передавался по наследству, уже в третьем поколении ими становились представители семьи Мидх.

Отношения со старейшиной были у Ван Хорна довольно натянутыми, но оба старались не показывать этого, ведь надо же как-то сосуществовать под одной крышей. Мастер Хорн вслед за Мунгом был убежден, что школа свернула со своего предназначения и занимается не тем, для чего изначально была создана, Мидх же считал, что главный показатель правильного пути – это доходы школы, но поскольку позицию Ван Хорна почти никто в школе не разделял, отстаивать ее было бесполезно. Оставалось только молча с грустью наблюдать за происходящим, осторожно на уроках пытаясь вкладывая в умы учеников, для чего на самом деле они обучаются владению стихией.

Просторное помещение с полукруглым сводом было славно обставлено: резной стол из синего камня, высокое резное кресло, вычурно украшенное драгоценными металлами и камнями, и скорее напоминавшее трон. На комоде черного дерева стояли дареные графины дорогих напитков, пол устилал темно-синий дорлингский ковер, изображавший звездное небо, а стену украшала огромная мозаика из разноцветных дваргских кристаллов, сложенных в изображение уступа звездочета на горе Дахаро и старейшину Синга Мидха в синих одеждах, со значительным видом всматривающегося в небо.

– О, Ван Хорн, входи, любезный друг, присаживайся, – старейшина обратился к мужчине, появившемуся на пороге, и жестом указал на обитый синим бархатом стул, который хоть и был дорого украшен, но не так, как кресло старейшины, которое лишний раз служило напоминанием посетителю, кто здесь хозяин.

Ван Хорн, не обращая внимания на любезность Мидха, тут же приступил к делу:

– Старейшина, время настало. Предсказание мастера Мунга начало сбываться. На востоке появилась черная комета. Нужно немедленно собрать совет, сообщить всем, что…, – начал спешно он рассказывать об их с Дарреном открытии.

– Тише, тише, мой друг, – недовольно поджав губы, оборвал его Мидх, – опять ты про бредни этого старика. Сколько раз я тебе говорил, что лучше тебе заняться делом, приносящим реальную пользу, а не пустыми россказнями.

Он постучал указательным пальцем по записям на своем столе, которые служили самым ярким свидетельством того, что Мидх считал пользой.

– Это то, о чем говорилось в Древних Свитках! – настаивал Хорн.

Его голос стал тверже, он надеялся, что уверенность его слов прибавит веса тому, что он говорил.

– Свитки! – старейшина раздраженно вскинул руками. – Кто их хоть раз видел своими глазами?

– Мастер Мунг видел.

Старейшина никогда всерьез не относился к рассказам мастера Мунга, и Ван Хорн, конечно, об этом знал, но сейчас, думал он, настало время, когда нужно отбросить сомнения и принять решительные меры для защиты от надвигающейся угрозы.