– Летим, пора, – сказал он Мэй. – Я только переодену рубашку.

Он заскочил к себе в палатку и вытащил из сундука свой единственный целый наряд, которым пользовался едва ли пару раз в год. Белая рубашка, цветастый шерстяной пояс с нашитыми красными монетками и бусинами и длинные кожаные штаны с бахромой по бокам и искусной вышивкой. Для того, чтобы облачиться в приличную одежду, понадобилось секунд пять. На ходу завязывая пояс, Люк вынырнул из палатки. Волосы он расчесывал уже на драконе, сидя за Мэй.

Светловолосая хлопнула Енси по шее и скомандовала:

– Давай, дракоша, к Костровой Башне, на праздник. Ты должен знать, где это находится.

– Мы с вами! Эгей! – донесся пронзительный крик Ника, и двое братцев запрыгнули в грузовое седло с ловкостью островных членогов. Прыг, хлоп – и дракон понесся, увозя на себе четверых пассажиров.

Утратившее свое сияние Светило пряталось за Буймишем, отдавая лишь жалкую горсть лучей. Но совсем скоро, перед закатом оно вынырнет у барханов и зальет пески прощальным горестным пурпуром. Красный свет расплескается по Камлюкам, напоминая о кровавом прошлом, о погибших и выживших. О бренности бытия, о коротком сроке, что отпущен людям. О том, что лучшие годы можно потратить на убийство и смерть, о том, что лучше рожать детей и любить, чем убивать и терять.

И тогда зазвучат печальные песни у Костровой Башни. Тогда вспомнят всех ушедших и не доживших, вспомнят храбрых воинов и красивых женщин, сложивших свои головы во время яростных битв.

Тогда вознесут молитвы Настоящей Матери с просьбой о помощи, поддержке и благословении.

И Мэй будет рядом. Она тоже будет молиться – она умеет это делать. Люк однажды слышал ее молитвы. А после Люк станцует с ней танец избрания.

При мысли об этом захотелось улыбнуться. Мэй вдруг оглянулась и поинтересовалась:

– Ты чего смеешься?

– Умеешь танцевать? – вопросом на вопрос ответил Люк.

– Умею, самую малость. А что?

– Потанцуем, значит?

Мэй лишь кивнула в ответ. Она была серьезной, сосредоточенной и немного напряженной. Люк почувствовал это ее напряжение и обнял за талию. Легко и просто. Плечи Мэй прижались к его груди, светлые кудри смешно защекотали щеки. Мэй не возражала. И Люк знал почему. Ей сейчас очень нужна была его поддержка.

Люк слишком хорошо понимал свою Мэй. Как будто у них было одно сердце на двоих и одни чувства. Как будто связывали их внутренние крепкие нити из Живого металла. Как будто Третьи Ключи связывали их воедино. Один раз и на всю жизнь…

Третьи Ключи! Конечно! Эта связь началась с того момента, как они нашли странные кулоны в заброшенном хранилище. Что это может быть на самом деле? Что их связывает? Живой металл? Он заставил Люка влюбиться в Мэй, а Мэй избрал стать Владычицей Драконов?

На эти вопросы не было ответов, и оставалось только надеяться, что однажды Настоящая Мать сама подскажет, что делать дальше. Ведь не зря же она снится Мэй. Значит, что-то надвигается. Что-то большое и опасное. Появились белые звери, появились Третьи Ключи. Предсказания древних сбываются, и с этим ничего нельзя поделать.

О белых зверях Цемуках Люк еще никому не успел рассказать. Слишком много времени и эмоций занимали вечерние вылазки на острова. Он влюбился в светловолосую Мэй и больше ни о чем в последнее время не думал. А зря. Слишком белым кажется обычно розовый Буймиш, так бывает крайне редко. Только когда он поднимается в самый зенит и наступает праздник Продолжения Рода.

Сейчас не время для белого цвета войны. Совсем не время.

По старым преданиям, Цемуки превратились в белых животных тогда, когда Буймиш стал совсем белым, а земля, на которой жили и правили Цемуки, почернела от войны. Когда были сожжены города и деревни, когда были отравлены глубинные реки, когда умирала почва и сворачивался от яда воздух. Вот тогда Цемуки и превратились в белых животных. И земля Эльси – Настоящая Мать – получила свободу от своих детей и смогла возродиться вновь. Так гласили старые легенды.