Скорчив недовольную мину, Дантанна обошел великанов на почтительном расстоянии, перепрыгнул через расщелину, хотя уже в десяти футах от вбитого костыля она превращалась в узкую трещину, и решительной походкой направился к старцу Беддену. На последних ярдах монах отвесил несколько поклонов, впрочем, не столь подобострастных, как хотелось бы его господину.

– Наверное, ты уже слышал о судьбе Пеллинорской часовни? – обратился к нему старец Бедден.

– Сожжена дотла и погребена под собственными руинами, – отрывисто проговорил Дантанна, словно каждое произнесенное слово причиняло ему боль.

– Абелийские еретики вновь потерпели поражение. Разве ты не рад?

– В битве погибли не только абелийцы.

Старец Бедден пожал плечами, будто это не имело никакого значения. Впрочем, ради великого замысла Самха он и правда не считался с подобными жертвами.

– Убиты гоблинами, троллями и варварскими наемниками, – добавил Дантанна.

– Таков порядок вещей, – равнодушно отозвался старец.

– Это мы сделали его таковым! Когда-то бок о бок с хонсейцами из Вангарда мы сражались против той самой армии, которую натравили на них теперь.

– Тогда они знали свое место, – ответил Бедден.

Дантанна вздрогнул и притих. Повисла напряженная тишина. К югу от залива Короны война шла повсеместно. Помещик против помещика, Этельберт Энтлийский против могущественного Делавала. Что мог возразить монах, когда было очевидно, что настоящим победителем в этой борьбе станет абелийская церковь, а не кто-то из светских властителей. Ведь абелийцы с их волшебными самоцветами, способными как исцелять, так и разрушать, пришлись ко двору каждому владыке. У самхаистов тоже, конечно, была своя магия, но по количеству полезных фокусов она не могла сравниться с абелийской.

– Они надеются на помощь с юга. – Дантанна наконец решился прервать тягостное молчание. – Народ Вангарда рассчитывает, что их хонсейские братья дадут войне обратный ход.

– Обратный ход от нас и от Древнейших. Но это вопрос времени, ты же понимаешь, – заметил старец Бедден.

Дантанна ничего не ответил, лишь лицо его приняло упрямое выражение.

– У абелийцев в запасе много эффектных трюков, – пояснил старец. – Они удобны и даже полезны в битвах. Но эти фокусники даже представления не имеют о масштабах наших приготовлений. Помещиков и крестьян – всех ждет смерть. Чем тогда глупые мальчишки, следующие заветам болвана Абеля, смогут утешить смертельно раненных воинов?

– Благодаря им смертельно раненных будет меньше.

– Кого это волнует? Умереть суждено всем.

– Тогда, может быть, наша роль состоит в том, чтобы действовать совместно с абел… – Дантанна не договорил.

Слова застряли у него в горле, глаза от страха округлились, когда он взглянул на Беддена. Никогда еще старец не выглядел таким грозным. На его лице застыла гримаса опасности и смерти. Дантанне показалось, что самхаист растет, становится все выше и насмехается над его беспомощностью.

Но иллюзия длилась недолго. Старец Бедден успокоился и лишь зло улыбнулся.

– Признайся, ты ведь мечтаешь об этом? – поинтересовался он. – Тебе бы хотелось мирно уживаться с абелийцами? – уточнил Бедден, заметив вопросительный взор собеседника.

Дантанна замотал головой и стал озираться, словно в поисках убежища.

– До каких пор ты собирался скрывать от меня свою верность госпоже Гвидре? – наконец спросил старец напрямик.

– Не понимаю, о чем вы.

– Не держи меня за дурака, – рявкнул самхаист. – Кто, как не ты, был наставником Гвидры перед тем, как она стала якшаться с абелийцами?

– Но, господин, абелийцы пришли в Вангард давным-давно, еще до моего знакомства с леди Гвидрой. Владыка Гендрон приблизил их к себе незадолго до смерти. Гвидра тогда была еще девочкой.