Для читающих эту книгу, казалось бы, все понятно, только не тем, кто не хочет ничего понимать. Они вновь выискивают все новые и новые обвинения, даже там, где их и быть не должно. Общим поискам придирок конца не будет. Всякие научные разъяснения и ответы на поставленные ими вопросы ими не воспринимаются.

Следует выделить, что начало данной теории было положено шведскими авторами. «Обусловлено это было великодержавными устремлениями Швеции XVII века, стремившейся поживиться за счет Руси, ослабевшей в результате Смутного времени. Идеологическим обоснованием и стала норманнская теория» (М. Серяков. «Загадки римской генеалогии Рюриковичей». М., 2014. С. 211). История не знает примера кроме Руси, чтобы одно государство отказалось погреть руки на огоньке другой страны.

Шведский писатель Юхан Буре, а после и И. Л. Лощений пытались найти в слове «русский» шведские корни. Они перевели шведские слова так, что гребцы «роксолан» и их артель Рослаген в одночасье сделались русскими. С легкой руки их последователей идея о связи между собой шведской области Рослагена, финского названия шведов руотси и Руси приобрела широкое хождение и попала в массовое сознание. Последующее поколение норманнистов на протяжении веков лишь старались придать всем этим догадкам наукообразный вид и внедрить их в качестве непреложной догмы в умы европейских и отечественных читателей. Первым западноевропейским автором, заявившим о скандинавском происхождении варягов, был шведский дипломат П. Петрей. В своей «Истории о великом княжестве Московском», изданной в 1614–1615 годах, он при пересказе римской легенды предположил, что варяги вышли из Швеции. В данной работе он «за уши» притягивал название области Руден к слову «Русь». С легкой руки его вымысел стал гулять по страницам шведских, а затем и немецких исторических трудов. Их даже не смущало и то, что развитая государственность в Швеции возникла позже, чем на Руси, и уже по этой причине разные там шведские названия не могут быть отнесены к эпохе призвания варягов. Тем более что «земля или прибрежная полоса, получившая название Руден в конце XIII века, не только в IX веке, но и в X веке как физико-географический субъект не существовал, ибо она находилась под водой» (М. Серяков. «Загадки римской генеалогии Рюриковичей». М., 2014. С. 216).

Спустя некоторое время с их подачи эту идею подхватили и развили до абсурда немецкие профессора. Среди них особенно выделяются Зигфрид Байер, Герард Миллер, Август Шлецер. Они «…трудились над древнейшею историею Руси, как над историей вымершего народа, обращая внимание только на письменную историю вопроса» (С. Гедеонов. «Варяги и Русь». СПб., 1876. С. 3).

И Повесть… Нестора, и начальную русскую историю в основном стали объяснять немецкие ученые. Первый из них Байер, знаток многих языков, однако за 12 лет нахождения в России не научился и не старался познать русский язык. Миллер за семь лет даже стал профессором Академии наук, а без переводчика не мог читать русские книги. И эти люди, не зная ни русского языка, ни русской страны и ее особенностей, навязывали стране историю, которую они представляли через призму интересов Германии. Им было интереснее выискивать и находить повсюду свое родное германское и скандинавское. Их круг познания истории замыкался на западную историю, и они совсем не испытывали желания знать историю славянского народа. Как поясняет такой подход Н. И. Костомаров в книге «Быт и нравы русского народа»: «Немцы боялись образованности в России; для них гораздо выгоднее было иметь дело с народом, стоящим только на степени земледельческого развития» (