Первые часы начала всегда томные, кружат, кружат от фуршетного стола к следующему губы голодные, языки с рецепторами избалованные, пока без тумана зрачки, рано еще, тикают стрелочки. Отсчитывают до изменения картинок минуты последние. Лишь изредка израненный смех наигранный девичий несуразно выбьется из спокойно плескающихся волн шушуканий и изобилия. И снова убаюкивают, укачивают, злоупотребляя дорогими гостями, всё меньше ценя их вкусовые качества, чувствуется напряжением струн, озвучивающих звуки, растет напряжение, беззвучно требуя разжечь искорки игривости в зрачках, паутиной окутанных. Что-то громко озвучили, пригласили опустить бокалы и последовать за новыми впечатлениями. Поэтому совершенно не запланировано, совершенно случайно, хотя кто знает, так ли это. Оказались рядом до неприличного, и совершенно одни, неловко-то как. Заставили обратить на него особое внимание игра отражений баловства люстр хрустальных, лепестками лучей заигрывающих.

Вздох сам вырвался, жаль, очередной повеса. Подмигнул, ослепил, случайно, показалось? «Прекратите» – вместо слов вежливости! Так грубо и несвойственно, надумано лишнего, вот и выплескивается.

Оказалось много общего, итальянский темперамент и чувство юмора может успешно сочетаться с шотландской внешней строгостью. Казалось бы, 2011 – такая давность прошлая, а рядом с ним, разменявшим четвертый десяток, ощущение проникает ветрености, легкости, свежести. Заточение, тысячи мыслей внутри, брожение. Элегантен, услужлив и не такой, как надумано. Надо же, так изменились содержание мечте: из желания впечатлить мгновенно обладательницу, одурманить шелковым туманом, подтолкнуть к новому сюжету и исчезнуть также за беззастенчиво, оставив след о себе на пару фраз после вечера. Так уже совсем не хочется. Хочется большего.

Он так умеет говорить, завораживает, о своем обладателе, его особенностях, словно знал его больше сотни лет, крепостью бравируя. Казалось, передает и мне дурман своей обаятельности волшебный, а цвета пленительные. Она должна познакомиться, уверяю, безусловно, захочет продлить отношения. Просто обязаны их познакомить, ведь возможно, в этом наше и есть предназначение.

Извините, чуть повело, внутри расслабилось.

Заглянул, словно стеснялся разорванных тряпок на плечах, испарявшейся несвежести, почесывая пятерней трехмесячный куст на овале. Напоминание образа стихийной кучи мусора рядом с зеленью внутри, с молочными истерзанными пакетами, обертками разного сгнившего, грязная бумага из-под, сломанный пластик, разбитое стекло, пяток уставших недозавтракавших мух над…

Расшаркивая развалившейся обувью в нерешительности и застенчиво улыбаясь редкими жутко-желтыми зубами, произнес: «Красотунечка моя, сегодня, счастье-то какое, а я, я, я так ждал». Стены салона – статусного салона – застыли в стыдливости от происходящего. Щебет ножниц и языков в мгновение срезали звуки. Немая сцена тишины и свернутых шей, взгляды на сверхъестественное, анархия мыслей у нескольких ответственных. Как поступить, чтобы вежливо прочь? Самое ранимое затишье, секунда жизни ей, не более, загомонили вновь лезвия для тоненьких усов, ухоженных щек со щетиной дневной. Закрутились шестеренки швейцарской невозмутимости, завели невидимки механизм: так и должно быть, ничего необычного, дела админа и девочки нашей. Воздух наполнился вежливостью, ласкающими фразами, гул внимательности, коралловых улыбок голов мужчин, остальное под мантией салона. Несмолкаемою томностью комплиментов, с новой силой запахом дорого воска и изысканной пены, даже насыщенность подарка запахов от гостя не смогла внести хаос в строй.