Когда просвещённые люди стали разбираться, выяснилось, что человечество просто забыло о бедах такого масштаба. Чехов в 1892-м году, вопрошая, почему люди остаются без помощи во время эпидемии, описывал собственные страдания, которые испытывал, как доктор. Оказалось, что мой дед, Соломон – жертва холерной эпидемии. В архивах отыскался документ, свидетельствующий, что он умер в заразном бараке Уманской больницы в 1922-м году. Эпидемия добиралась до самых благополучных: дед был главой зажиточного клана. И вот, спустя век, мне угрожал какой-то неведомый коронавирус.

Медленно, но неуклонно случившееся меняло мои планы, мысли, ощущения. Вспоминаю, как до введения жесткого карантина, я по пути в поликлинику на Bartolomeo Яоаб, рядом со Студией, где прожил десять лет, вдруг увидел похожее по конфигурации здание в три двухэтажные секции. Строение возведено явно под влиянием идей архитектора Поула Корелика и его сподвижников. С одного взгляда я связал все три творения Поула – Библиотеку Тринити-колледж в Дублине, мою бывшую Студию и это, вплотную примыкавшее к ней новое здание. Точно также связались смерти в дни пандемии Поула Корелика, о которой мне сообщила по телефону его дочь; кончина 96-летнего драматурга Леонида Зорина – одна из родственниц писала мне из Москвы, что похороны разрешили только для членов семьи, на кладбище пускали в обязательных масках и перчатках, картина всем казалась дикой; ну, и смерть писателя Эдуарда Лимонова, о чём я узнал из интернета.

Всё выглядело как начало апокалипсиса. Специалисты терялись в догадках о происхождении смертоносного вируса, путях его распространения. Мысли о хрупкости человечества всколыхнули умы учёной публики на «Снобе». Один из них, математик Алексей Буров, вопрошал: «Но что мы вообще понимаем по части истоков жизни? Почти ничего на самом деле. Её возникновение миллиарды лет назад, её упорное систематическое развитие ко всё более умным и прекрасным формам – сплошная тайна… Истоки жизни и разума сокрыты от нас. Мы не имеем ни малейшего представления об опасностях, нас окружающих, сколько их пролетело мимо – вирусов, метеоритов, наших собственных коллективных безумий. Так и тайна появления в этом мире каждого из нас, и тайна грядущего ухода тоже сокрыты».

Пандемия на глазах меняла не только мир, но и привычки людей. Объявленный карантин пробил брешь в моём интернетном снобизме. В считанные дни оказался востребованным скайп, как наиболее продвинутый вид визуальной связи. Слушатели сообщали мне о техническом перерыве в расписании наших сессий. В электронном письме одного из них вдруг прозвучало: «Пока коронавирус активен, нам лучше не встречаться. У вас есть скайп? Сможем ли мы работать через скайп?». Скайп у меня был. Но прежде я игнорировал его, если не считать короткие переговоры с редактором в Калифорнии и сыном в Нью-Йорке. Ну, была ещё неудачная попытка встроиться в презентацию моей книги. Я сидел в литературном кафе в Фолкстоне, а презентация в Москве. Связь была плохая, но я успел сказать свою глупость. Вот и весь мой опыт общения по скайпу. А тут предложение – провести сессию по скайпу. Такое я представлял себе плохо. В разговоре на расстоянии пропадёт импульс физического контакта. Когда же такой импульс в очной встрече исходит от остроумного и неординарного собеседника, потери на скайпе будут неизбежны. Что пугало меня не на шутку. Но деваться некуда, надо пробовать. Помню, после первой сессии я успокаивал себя тем, что это временно. Чуть позже выяснилось, что тотальный карантин введён не на один месяц. Ну, а позже стало понятно: общение по скайпу будет обычной практикой со всеми моими слушателями. К прежним очным встречам они навряд ли вернутся и в будущем.