– Старик, если иноземка через десять минут не будет сыта… – продекламировал граф, – то ты сам станешь завтраком для портовых собак!

Лакей выпучил глаза и покатился с кучи верёвок набок, а затем вскочил на четвереньки, и что-то дико урча, пополз прочь. Граф громко и восторженно захохотал. Он хохотал самозабвенно, с шумными вдохами и слезами. Теперь уже все хорошо поняли, что его сегодня лучше не раздражать. Все кроме Василины.

Да. Чёртова Василина. Она-то и была причиной этой улыбки графа. Таинственная иноземка занимала все его мысли последние несколько месяцев… Причём в тот день, когда она впервые встретилась с ним и попросила скрытно увезти её из фуринских земель, граф не понимал, как именно это ему пригодится. Но сейчас, возвращая в родной порт сильнейший боевой корабль короны, граф знал нечто ошеломительное. Он глядел на копошащихся у причала людей и мысленно себе аплодировал. Он улыбался. Это был его звёздный час. Он не раз доказывал свою высочайшую преданность короне. Он –  граф Дорес, которого итак называли Чёрным Медведем Драконьего Короля за его огромный рост и опасный нрав… Могучий и практически не убиваемый –  по мнению немногих выживших врагов –  Дорес. Именно он ступит сейчас на трап, который укладывают на швартующийся корабль, имея в рукаве (или точнее, в трюме) невероятный козырь, способный перевернуть весь ход политической игры государств материка… Чёртова иноземка уже завтра вечером будет у короля Ленарда, и это значит, что двухлетняя экспедиция графа не прошла напрасно!

– Да! – рявкнул он взошедшему на трап глашатаю, совершенно не слушая, что тот вопит ему прямо в лицо, попутно пихнув его в сторону. Навстречу графу по трапу взлетели один за другим три солдата с мечами наголо, но и они полетели в стороны как кегли. Граф огромными шагами ступил на пристань, и лишь упёршись невидящим взором в маслянистые глаза заплывшего жиром лорда Пактоши, остановился и… только тогда до его разума долетели слова, покалеченного им глашатая:

– Прежде чем ступить на земли Драконьего Острова, вы должны присягнуть в верности Королю Леопольду Прекрасному!

Граф уставил отупевший взгляд в бормочущего что-то Пактоши… до сознания с трудом доходило то, что сейчас произошло. Он не очень-то учтиво повернулся спиной к распинающемуся в притворных любезностях лорду и обратился к глашатаю, который уже ковылял к нему, корчась от боли и смущения:

– Чёртовы дети стыда, – прорычал граф, – Леопольду какому? Прекрасному? Я не ослышался?

– Д… да… присягнуть в верности Леопольду П-прекрасному, – пролепетал глашатай.

– Что с королём Ленардом? – граф побагровел и даже стал как будто на голову выше, чем раньше. К смущению и ноющим от падения рёбрам глашатая добавился страх за свою жизнь. Бравые солдаты, окружавшие графа плотным кольцом, как по команде отступили на три шага, а лорд Пактоши ещё секунду назад что-то лепетавший за спиной Дореса, просто растворился в воздухе.

– Король у… у-у-умер… от у-у-удара… п-п-прошлой весной.

– Чё-о-о-о-рт… прошлой весной, – почти прошептал явно ошарашенный этим известием граф. Его оглушённый вид несколько приободрил совсем было струхнувшего посланника короны:

– Да, ваша светлость, – подтвердил он уже менее официально, – и нынче правит Леопольд Прекрасный.

– Боги грома… но царевич Лерис… он же был старшим наследником…

– Погиб чуть более года назад на охоте.

– Не может быть, – взгляд Дореса наполнялся одновременно ужасом и гневом, – но юный Лемарт, он же жив?

– Скончался три месяца назад от простуды… и…

– Простуды-ы-ы-ы-ы-ы??? – Дорес взревел так, что задрожали стёкла портового трактира и загудел в унисон корабельный колокол.