– Дерево упало.

– Крышу не пробило?

– Нет. Иди спать.

Жуга посмотрел мальчишке вслед, опустил глаза. Взгляд его упал на черепки цветочного горшка и травник помрачнел лицом.

– Везет нам на поломанные деревья, – как будто прочтя его мысли, сказал подошедший Рудольф. – Вот, может, потому я вас в дом к себе пускать и не хотел, боялся – вдруг опять все повторится. Не зря, выходит, боялся.

Травник медленно кивнул:

– Выходит, что не зря.

«Выдернул бы ты у себя один волосок, если бы это могло помочь миру?»

Циньцзы

Утром следующего дня Бликса пришел в себя, и Телли, который принес ему питье, сразу позвал Жугу.

– А, это ты, – лудильщик слабо улыбнулся, завидев травника. – Здорово, Лис соломенный. А я-то думаю, кто меня так мастерски заштопал… Где я? У Рудольфа?

– Привет, Бликса, – Жуга кивнул, присел на край кровати, бесцеремонно задрал одеяло и осмотрел повязки на его ногах. Бликса тоже потянулся было глянуть, но травник жестом остановил его: – Смотреть не советую. И вставать пока тоже не надо.

– Ну, ты даешь! – возмутился тот. – А если по делу?

– Придумаем что-нибудь, не дергайся. Что ты, в горшок не попадешь, что ли?

Бликса хмыкнул, потер подбородок и только теперь заметил, что рука его тоже в бинтах. Несколько мгновений он молча разглядывал плотный белый кокон, затем поднял взгляд на травника.

– Она меня… сильно погрызла? – голос его дрогнул.

– Суховязки целы, остальное заживет. Вот, выпей лучше.

Бликса послушно глотнул из кружки, поморщился.

– Фу, гадость какая… Неужто нет чего получше?

– Пока не поправишься, я буду решать, чего тебе пить, – оборвал его травник, и Бликса, давясь, осушил кружку до дна. Откинулся на подушку.

– Я, наверно, всю кровать кровью заляпал, – он вновь неловко заглянул под одеяло. – Черт-те что… Это ты меня подобрал на улице?

– Я и Людвиг. Стражник, у ворот который.

– А, знаю его. Дочка его как-то раз мне кастрюлю вынесла лудить, а я возьми, да ущипни ее за это самое… В смысле, дочку, а не кастрюлю. А тут и он идет. Как хрясь меня 'лебардой по хребту…

– Собаку ты хорошо разглядел?

– Куда уж лучше-то! – раненого передернуло. – Эй, полегче! Моя нога-то, все-таки… Разглядел, а как же. Вот такенная скотина, – Бликса показал рукой от пола. – Черная, мокрая, зенки – во! – как блюдца чайные. Набросилась, глаза горят, ужасть! Только и успел ей в харю ткнуть паяльником; подмяла и ну рвать. Больше ни хрена не помню. Думал, все – капут пришел, ан нет. Это что ж получается, как ни крути, а я твой должник теперь. Слышь, Лис?

– Слышу, – травник сосредоточенно ощупывал правую ногу лудильщика ниже колена. – С долгами как-нибудь потом разберемся. Так тоже больно?

– Терпимо…

– Так значит, говоришь, просто так набросилась?

– Собака-то? Ну, да. Сижу я, значит, никого не трогаю, а тут она как выскочит, жаровню опрокинула… Слышь, Лис, а струмент-то, струмент-то мой где?

– Бросили. Не до того было.

– Как не до того? Как это не до того? А, черт… – Бликса суматошно подскочил на кровати и, сраженный болью, повалился на подушки. Закусил губу. – Куда ж я без него-то?

– Что-нибудь придумаем, – сказал Жуга и встал. – Короче, так. Лежи смирно, если что – кричи, я накажу, чтоб мальчишка поблизости был. Тил его звать. Он же тебе и ноги перевяжет. Руку не трогай – сжег ты руку. Ею я потом займусь.

И с этими словами травник вышел вон, ибо на улице уже скрипели колеса Марковской бочки.

– Эй, вы! Алхимики чертовы! Отравители посиневшие! – вопил в своей обычной манере водовоз, катя на них бочку меж разобранных завалов. – Воду брать сегодня будете, или как? Ой, мать! Это чего тут у вас?