Глубины шахты отозвались на его зов так мощно, что Илидор покачнулся и сам не заметил, как его потащило внутрь, словно на верёвке.

Ахнир Талай и его собеседник-человек, и эльфы-сподручники, и птицы высоко в небе, и мухи рядом с землёй – все замерли в удивлении, все стояли и смотрели, как золотой дракон, ярко блестя глазами, протягивает руку к сырому каменному зеву, который скалится ему навстречу покосившимися зубами-подпорками. Как дракон делает шаг, потом ещё шаг, лицо его – вдохновлённое и заворожённое, пальцы чуть подрагивают, но он продолжает тянуть руку туда, к неведомому и непонятному, чего не могут ни услышать, ни ощутить эльфы, люди, птицы или мухи.

Другие драконы тоже не могут. Другие драконы – не золотые.

Илидор делает ещё несколько шагов, потом закрывает глаза, запрокидывает голову, золотые волосы ярко блестят на солнце, а потом сырая тьма провала съедает дракона, как искристую пылинку.

Илидор идёт в глубину, не открывая глаз, он даже не понимает, что движется. Он слушает нечто совершенно удивительное: похоже было, что там, в глубине, камень многие годы ждал именно его, золотого дракона, и теперь камню не терпится вывалить на дракона все свои секреты. По плечам Илидора бегают мурашки: никогда прежде он не ощущал часть гор как нечто живое и разумное. От удивления дракон даже не может разложить этот поток на отдельные голоса: руды? вода? драгоценные камни? – его просто захлёстывает и тащит, как мощным ветряным потоком, не позволяющим сделать вдох.

От мощного голоса этого камня у Илидора вибрирует в животе и в горле. Да, в первый миг ему было страшно – он принял мощный отклик за предостережение непрошенному гостю, за негодование, за которым, возможно, последует обвал, – но почти тут же понял, что голос камня вовсе не угрожающий, он… каким-то образом связан с ним, с золотым драконом, и в звучании этого камня есть нечто понятное, близкое и правильное.

Зов этого камня вовсе не громкий, так просто показалось в первый миг, поскольку на него отозвалось всё существо золотого дракона.

И окончательное понимание бьёт Илидора с сокрушительностью кулака Куа: в глубине этой шахты звучит Такарон, гора, которая когда-то породила всех драконов.

Это голос родителя отзывается эхом в голове дракона, в его животе, в его крови.

Кто-то мог бы сказать, что это ощущение похоже на возвращение домой после долгих скитаний, но у Илидора никогда не было никакого «домой».

Конечно, здесь не может быть самого Такарона, он далеко-далеко-далеко на северо-востоке. Наверное, в недрах шахты просто лежит нечто, принесённое из Такарона и потому пропитанное его силой. Может быть, камень, невесть зачем притащенный в такую даль. Или брошенный кем-то инструмент, который принесли на продажу гномы из подземного города… как называется последний подземный город, переживший войну с драконами? Илидор остановился, потирая лоб – ему казалось, что вспомнить название очень важно.

Гимбл.

Последний город гномов называется Гимбл. В этой шахте могут быть инструменты, выкованные гномами Гимбла в недрах Такарона из руды, которая родилась в Такароне. Торговцы из города гномов едва ли заходят так далеко на юг, но созданные ими инструменты могли многажды менять хозяев и в конце концов оказаться здесь, в заброшенной людьми шахте.

А может быть, там лежит не камень и не инструмент, а скелет гнома, который покинул свой подземный город и решил попытать счастья в солнечном мире. Вронаан говорил, такое бывает: гномы иногда уходят из Такарона навсегда. Никто из драконов не понимал, как можно по собственной воле уйти навсегда от своего отца, но никто из драконов и не подвергал сомнению слова старейших.