– Эй, полегче, я ведь могу и в органы опеки обратиться! – прошипела я, но папаша меня не слушал. Он решительно потопал вперёд меня, а я отправилась следом, на ходу надевая сама на себя бусы из голубых камней.

***

Мы шли по коридору, который я с интересом рассматривала. Да что там сказать, я глядела во все глаза: мне казалось, будто я попала в исторический музей! Тут всё было так ново и непривычно, что глаза разбегались. Внутреннее помещение напоминало отделку красивого старинного замка, или я бы даже сказала, дворца. Только почему прежняя хозяйка тела, мраморная красавица Эвелина, позволяла своему отцу так с ней обращаться? Или здесь так принято? Если я наследница всего этого великолепия, мои права тоже должны уважать.

– И всё-таки, он не имеет права так обращаться с Эвелиной, – проговорила я про себя.

– Ты сказала, Эвелина? – сразу отозвался Эльрей. – Тебя тут так называют?

– А ты что, разве сам не слышал? – удивилась я.

– Нет, – в голосе дракона тоже сквозило удивление. – Я слышу только тебя.

– Всё время? – решила уточнить. – Ты что, засел в моей голове и к тому же мои мысли читаешь?

– Нет, я слышу тебя только тогда, когда ты со мной разговариваешь.

– И этого замка, куда я сейчас иду и что вокруг меня, ты тоже не видишь? – с сомнением спросила я, глядя в широкую спину идущего впереди меня мужчины. Даже глаза попыталась выпучить пошире на всякий случай, вдруг так дракону будет виднее!

– Я не вижу вообще ничего, – Эльрей, похоже, всё больше раздражался. – Я же умер, забыла? Вокруг меня только темнота и тишина… Была до того момента, как появилась ты и начал вдруг говорить со мной, – он замолчал и добавил тише: – Это так странно и непривычно… Я уже привык к тишине.

– А давно ты умер? – поинтересовалась я.

– А какой сейчас год? – вместо ответа спросил дракон.

– Две тысячи двадцать второй.

– Я про свой мир спрашиваю, а не твой, – с досадой ответил Эльрей. – Зачем мне летоисчисление твоего мира? Когда меня убили, шёл четвёртый год со дня воцарения пятой декады мёртвой луны.

– Что-то слишком уж сложно, – недоверчиво протянула я. – А можно как-то без мертвецов? Мне пока одного тебя хватает.

– А мы так и не говорим, – чуточку высокомерно ответил мужчина. – У нас просто: год четвёртый – пятый. И так всем всё понятно!

– Ладно, пока проехали, – я поёжилась. Мы подходили к какому-то залу, и я слышала гул голосов. Там что, целое собрание?

Так и оказалось: отец привёл меня в огромный зал, торжественно украшенный лентами и блестящими металлическими шарами. К такому убранству наверняка полагалась и новогодняя ёлка, только вот её тут не было. Как и пышного собрания: из гостей я увидела лишь небольшую кучку мужчин и дам в нарядных платьях и костюмах, что робко жались у противоположной стеночки, и сидящий недалеко от входа оркестр из десяти или около того музыкантов. При виде нас скрипачи взмахнули смычками и стали играть медленную торжественную музыку, и им вторили переливы звонких трещоток и колокольчиков в руках остальных трубадуров. Отец же мой, не обращая ни на кого внимания, подвёл меня дальше по практически пустому залу, и навстречу нам вдруг вышла группа из нескольких мужчин.

Четверо из них были похожи на охрану: все они были высокие и мощные, как на подбор, одетые в дорогие бархатные костюмы тёмных оттенков. Их лица обладали неуловимым сходством межу собой, и все четверо были темноволосые, с высокими скулами и выразительными тёмными глазами. Пожалуй, их можно было назвать красавцами, но вся их привлекательность меркла на фоне ещё одного мужчины в чёрно-лиловом камзоле, которого они сопровождали.