Прикорнувший в ногах Филимон прыгнул на меня, стал успокаивать, ластясь и нежно урча. Поглаживая и почесывая любимца, я немного пришла в себя. Дрожь прекратилась. За окном еще стояла беспросветная темень. Матушка Сельма любезно меня поселила в маленькой уютной комнате на втором этаже. В моей новой спальне было тепло от проходящей через нее широкой печной трубы.

Полежав немного с Филимоном под рукой, я поняла, что не смогу заснуть, и чтобы не мучиться с головной болью, неизбежно следующей за усталой бессонницей при долгом лежании, собралась подышать свежим лесным воздухом. Что ни говори, экологическая обстановка в волшебном мире просто идеальна. Мой организм за годы земной жизни так пропитался вредными примесями, что поначалу голова порой кружилась от чистого воздуха. Все изменилось после проведенного снежной ведьмой очистительного ритуала у горячего источника.

Купание в теплом озере помогло мне полностью адаптировалась к жизни в подлунном мире, и, хоть я чувствовала очень сильную тоску по родным и друзьям, по многолюдному шумному городу, в котором родилась, но, как бы удивительно это ни звучало, с каждой минутой, проведенной в мире меча и магии, мне все меньше хотелось его покидать. Сколько бы ни грозило здесь опасностей, сколько бы испытаний ни пришлось пройти, во мне крепла уверенность, что все по плечу. Двулунный мир меня позвал и принял как родную, вернул здоровье и красоту, едва не загубленные тяготами прежней жизни, а значит, я должна помочь его добрым обитателям уже даже в знак благодарности. Не говоря о том, что снежная искра во мне вдруг обрела голос, она звала, манила за порог ведьминого домика. Я надела длинное шерстяное платье, дубленый полушубок и валенки, предусмотрительно для меня заготовленные обновки, подходящие по размеру, и вышла на крыльцо.

Легкий мороз бодрил, игриво пощипывая щеки и кончик носа. Я видела без вуальной дымки близорукости и тонкой преграды в виде стекол очков, без рассеивающей внимание напряженности глаз в контактных линзах, завораживающую красоту нескончаемой зимы северного края, покрытого тонкой корочкой мистики.

Золотые искры мерцали на снегу под светом полных лун. Алмазная россыпь звезд искрилась на темно-синем небесном бархате. Величественные нарядные “елки” горделиво застыли в серебристом сиянии, словно знатные дамы на балу, щеголяющие в роскошных пышных светлых платьях, расшитых ярко блестящими перламутровыми пайетками.

Дышалось так легко, так радостно, что захотелось вновь устроить хоровод снежинок и самой закружиться в их волшебном переплясе. Я так и сделала бы, но помнила предостережение Матушки Сельмы о том, что волшебную силу не используют по пустякам, иначе магия осерчает на незадачливого носителя и, когда нужно, не придет на помощь.

Внезапно эхо принесло далекий жуткий вой, перебиваемый противным визгом. В свете двух лун пролетел крылатый длиннохвостый силуэт, будто падая вниз, к лесу. Вой утих, а визг стал громче и тоньше, прозвучал испуганным.

В ужасе я нырнула за дверь, привалилась к гладкому дереву, захлопнув ее собственным весом, точно собираясь в одиночку сдерживать чей-то натиск. Порадовалась чудесному спасению. Хорошо, что дракон меня не заметил и я далеко не уходила от домика снежной ведьмы. Пожалуй, будь я в саду, он поймал бы меня и утащил в свой замок. А оказаться в сырой и холодной темнице – совершенно не та перспектива, которая способна прельстить здравомыслящего человека.

Мои дни в Алькорре пролетали стремительно, как эпизоды любимого сериала. Матушка Сельма вставала с петухами и ложилась спать глубоко за полночь. В двулунном мире сутки равнялись земным, не напрасно миры издревле считались братскими и сопредельными.