– До вечера, – попрощался Ильич.

Я ответил улыбкой, одной из последних в его сторону.

– Да, жду.

Ильич вышел. Я дослушал шаги удалившихся и опустился на камень. Как говорят, отпустило, но только чтобы обнять вечером. Уже в сумерках меня охватило беспокойство. Как оказалось позже, не меня одного. Федя, сидя в Нете, узнал, кто такой на самом деле Ильич. Но прежде он увидел в лицо Ильича и вот каким образом.

Заинтригованный рассказами жены и своим собственным, малопонятным на тот момент беспокойством, Федя не находил себе места, и только обычные хозяйственные хлопоты позволили на время забыться. Но как только утреннее кормление завершилось, Федя не смог удержаться и начал наблюдать за Скитами. Возможности для этого у него были. Помимо обычного километрового монокуляра, бывшего у каждого члена семьи (даже у Мелкого), у Феди на правах главы семьи имелся армейский бинокль, который позволял рассмотреть Скиты в деталях.

Между островами было не более трехсот метров – видимость отличная. Но информация быстро иссякла: палатка, лодки с шикарными моторами, костер с треногой и двухведерным походным котлом. Шалаш, о котором рассказала Даня, с Полигона не был виден. Но именно его житель интересовал более всего. Федя увидел только Зуба и Власа, которые торчали около входов в пещеры. Зуб, сидя на корточках, что-то жевал. Не то яблоко, не то грушу, отрезая, по обыкновению, от плода ножом маленькие кусочки. Влас же времени не терял, тягая так и сяк тот самый, отмеченный еще Даней спортивный снаряд.

Итак, два охранника и обычная туристическая стоянка. Третьего охранника не видно. Не видно и виновника организации скрытого наблюдения. Возможно, и тот и другой в шалаше или около него. Но тогда чего эти двое торчат у входа в пещеру, а не следят за берегом?

Федя сосредоточился на выходах, стремясь не упустить момент появления охраняемого лица, и ему это удалось. Примерно в то самое время, когда я переваривал знакомство с Ильичом, с ним, пусть и на расстоянии, познакомился Федя. Ильич вышел на свет из входа, охраняемого Зубом. Накинуть капюшон пальто то ли забыл, то ли намеренно этого не сделал. Зуб, завидев шефа, поднялся, откинув недоеденный плод в сторону. Он что-то сказал, видимо, напомнил Ильичу о конспирации. Тот зыркнул на него, но подчинился, немного закопавшись при исполнении, – ему не сразу удалось накинуть капюшон на голову. Помог показавшийся следом Болт. Однако и этих нескольких секунд Феде хватило, чтобы рассмотреть Ильича. Он так же, как и Даня, поразился внешней схожести. Двойник Ленина и по лицу, и по фигуре. Голоса, разумеется, Федя услышать не мог, но зрительного образа было вполне достаточно. Наблюдаемый скрылся за палаткой. Вероятно, зашел в шалаш.

Федя, потеряв Ильича из виду, сосредоточился на третьем охраннике. Болт спустился к реке и умылся. Посидел с минуту на корточках, глядя на воду. Федя вывел бинокль на максимальную крупность. Лицо, руки… Задержался на ладонях и заметил на пальцах наколки-перстни. Пять штук. Рисунка разглядеть не получалось, но такие тату прочно ассоциировались у него с определенным миром.

Дальше наблюдать пока что не имело смысла. Федя покинул наблюдательный пункт в утятнике, но к обеду дополнительная информация явилась к нему собственной персоной. Нет, Ильич не в тот день посетил Полигон. Это время еще не пришло. За продуктами, явно прощупывая почву, явился Зуб.

Федя не слышал, как запустили мотор в Скитах. Но звук приближался, и Федя, бывший в этот момент в амбаре, спешно покинул его, направившись к пристани. Перехватить гостя, который успел уже пару раз стукнуть по входной двери, удалось на веранде. Зуб ждал со спортивной сумкой. Ответить ему было некому. Дети с Даней находились в школе (я в тот день был выходной). Завидев Федю и вычислив в нем хозяина, он спросил без предисловий и приветствий.