Часам к одиннадцати мы уже вышли с подъезда и направились в сторону метро, так как нам нужно было ехать в центр города. Спустившись вниз, мы зашли на нашу станцию и мне резко стало холодно. Нет, не потому что в метро всегда прохладнее, нежели на улице. Мне стало холодно по другой причине. Я знала, что сейчас что-то произойдет. Знала, что сейчас случится что-то настолько плохое, что сломает мне жизнь.

– Мам, а трамвай скоро приедет? – напугано спросила я, доверяясь своему предчувствию.

– Чего ты, Мартышка? Скоро.

– Мам, может нам пойти на автобусную остановку?

– Эй… Милая, – мама привычным жестом погладила меня по голове, – не бойся.

Всего через несколько минут наш трамвай уже выезжал из тоннеля. Я радовалась. Облегченно выдохнула, понимая, что, скорее всего, мне просто показалось. Створки распахнулись, и я первая зашла во внутрь. Обернувшись, я хотела взять маму за руку, потому что меня чуть пошатнуло, но ее не было внутри… Я посмотрела в окошко и увидела, что маму держит за руку какой-то мужчина, а потом переместил руку на шею. Я бездейственно стояла и смотрела. Не могла ничего сделать. Я хотела выбежать из вагона, но створки закрылись. А когда трамвай стал отъезжать… Я увидела то, что изменило все. Мужчина застрелил мою мать.

На моих глазах умерла мама. А меня не было рядом. Я не смогла помочь. Трамвай уже въехал в тоннель. И вот я, семилетняя девочка, оставшаяся полностью одна, еду в неизвестном мне направлении. Мои руки тряслись, а глаза были наполнены слезами. Вагон шатало, и я упала все же на пол, но меня тотчас подняла какая-то женщина.

– Малышка, осторожнее, давай садись! – проговорила она, уступая мне место. Я просто молча села и начала плакать.

Я понятия не имела, что мне делать в этой ситуации. Куда я еду? А как мне вернуться домой? Мне нужно связаться с папой или с бабушкой, или с Лили! Я хочу, чтобы меня кто-то забрал!

– Девочка, что такое? Ты одна? Куда едешь? – вновь спросила женщина.

– Помогите, моя мама… Там… В нее выстрелили! Там, откуда мы зашли в трамвай!

В силу своего возраста я даже не могла толком объяснить, но она, кажется, все поняла. Мой испуганный вид, мокрое лицо и трясущиеся руки дали ей понять, что я не выдумываю. Как только трамвай остановился на первой же станции, мы вышли. Женщина держала меня за руку и вела на другую сторону, чтобы вернуться обратно.

Со всхлипами я плелась за ней, не отпуская ее руки. Боюсь остаться одна, потеряться. Когда мы вернулись, там уже была полиция, которую кто-то вызвал. А на полу лежала мама. С дыркой во лбу, с которой сочилась кровь. В этот день моя психика сломалась. В этот день я потеряла, кажется, все.

Я подбежала к ней и упала на колени. Легла ей на грудь и плакала со всей силы, сжимала ее руку, наивно веря в то, что мама сможет прийти в себя. Я пыталась не терять надежду на то, что она жива. Я осознала все лишь тогда, когда та самая женщина стала оттягивать меня от мамы. Когда дядя полицейский старался меня успокоить. Когда он нашел телефон мамы и позвонил Лили.

В тот день плакала не одна я. И тетя, и бабушка. Все пострадали в этот день. Я больше всех, поскольку в таком раннем возрасте увидела все это собственными глазами.

Спустя несколько недель все стало ясно, и меня, наконец, просветили во всем. Тетя Лили решила, что я должна знать правду, решила, что я уже взрослая для такого. Но я была не готова услышать такую правду… После смерти мамы… Какое же это все-таки страшное предложение… После ее смерти я задавалась вопросом: где же папа? Почему он не со мной, почему же он не знает ничего?