Местность была холмистая, попадались небольшие подъемы и спуски. Тележка наша совсем не была приспособлена к таким дорогам. Упряжь состояла из веревочной шлеи, к которой были привязаны две толстые веревки-постромки. Дышло же было как-то само по себе и спереди цепью прикручивалось к узде. Тормозов и в помине не было. Их заменяла дубинка, которую Володя вставлял в колесо. Обыкновенно при спусках он слезал, я брала вожжи, а он, засунув дубинку в колесо, шел рядом, наблюдая, чтобы дубинка не выскочила.

Солнце садилось, пора было думать о пристанище для ночлега. Слева от дороги показалась группа ферм. Владимир Петрович завернул к ним и, подъехав, остановился. Все повернули головы и вопросительно смотрели на Володю. Володя не двигался. «Ну, что же ты, – подтолкнула я его, – поди поговори с хозяином». Это было неприятно. «Пусть кто-нибудь из них пойдет». Самая решительная из «них» оказалась Алинка. Она соскочила с подводы и пошла, Володя догнал ее, и они вместе скрылись за домом. Через несколько минут они вернулись в сопровождении сутулого крестьянина. Он был на редкость уродлив, но добродушно улыбался. Он и его жена приняли нашу семью, соседняя ферма – всю остальную компанию. Лошадей распрягли, поставили в конюшню, дали клевера, что сразу привело в хорошее настроение Поповского. Хозяйка затопила плиту, согрела остатки супа, дала молока и хлеба и обещала дать еще завтра на дорогу. Они были неразговорчивые, все время молча, ласково улыбались, волновались только, что нет комнаты, чтобы нас уложить спать, предложили на сене. Но я попросила позволения устроиться на кухне, так как на дворе было холодно. Хозяйка притащила тюфяк. Таню устроили на маленьком диванчике, а мы на тюфяке, на скамейках и на полу. Уезжали мы от них ободренные (не так-то и страшно проситься ночевать!) – с чувством глубокой благодарности к этим людям. За молоко, хлеб, яйца, сено взяли гроши. Не из корысти пустили они нас, а из самых лучших человеческих чувств, полные желания помочь, не спрашивая, кто мы, не отказывая нам, потому что мы иностранцы. И сколько таких добрых людей встречали мы на своем пути!…

В трех километрах от этой дороги находился город Оберндорф, где был также мост на Баварскую сторону. Здесь уже область Зальцбурга, и мы решили попытать счастья. Опять шел дождь и Оберндорф навсегда останется в моей памяти, как нечто серое, мокрое и унылое.

Мы остановились на маленькой площади под каштанами, которые отчасти защищали нас от дождя. Положительно нам везло на венгров. Рядом с нами остановилась маленькая кибитка. Лошади были так худы, что казалось вот-вот прорвется кожа на бедрах. Два человека в элегантных меховых полушубках то и дело влезали под кибитку и вылезали из под неё. Это были какие-то венгерские дипломаты. Они тоже стремились в Баварию и объяснили, как пройти к мосту. Володя пошел один, а все мы грустно сидели и мокли. Вдруг открылось окно в соседнем доме, и совсем незнакомая нам женщина, помахав рукой, крикнула: «Подождите еще немного, я для вас варю чай, вы согреетесь». Мы с недоумением переглянулись. «Это она нам крикнула? Может быть она знакомая этих венгров?» Нет, это было для нас. Милая женщина появилась вскоре с кувшином и чашками. Чай был настоящий. Давно забытая роскошь! И даже сладкий. «Последние дни, – говорила женщина, – здесь много беженцев проезжает. Два дня тому назад даже на верблюдах проезжали. Говорили, что из Одессы».