– Сегодня, Олег, нам заблудиться будет мудрено. Дорога одна. Ни съездов, ни развилок, ни перекрестков – до самой Битчи всё вниз и вниз. Никуда не сворачивая… Так что – по коням!

Утро наступило так же внезапно, как давеча пришла ночь. Только что вокруг было – хоть глаз выколи, ан глядь – из-за дальних хребтов едва забрезжило, вокруг посветлело, и не успели разведчики умыться – опп-ля, пожалуйте бриться, утро, как в песне поётся, красит нежным светом… Завтракали уже при ярком дневном солнце. Горы…

Старшина кивнул.

– Добре. Только шоб коробка сдюжила. Мне как-то корешок мой, Денис, рассказывал – он шофёром на лесозаготовках на Урале работал – спуск иной раз тяжелей, чем подъём. С передачи на нейтралку ни-ни! Понесёт – мявкнуть не успеешь, как под откос уйдёшь. А откосы тут – о-го-го! Ущелья такие – лететь минут пять будешь!

– Ну, раз ты в курсе – тебе и все карты в руки… – Обернувшись к остальным разведчикам, Савушкин добавил: – Спускаемся в немецкую зону, так что ушки на макушке… Тем более – форма на нас такая же, как на словаках, только повязки с пауком – всё различие. Посему – бдительность и осторожность! Оружие проверить!

Мда-а-а, угораздило ж их с этой формой Тодта… Хотя – кто ж знал? Когда этот дружок нашего барона документы нам выправлял – ни о каком словацком восстании никто и слыхом не слыхивал. Всё не предугадаешь…

– Лейтенант, отойдём!

Вдвоём с Котёночкиным, пока хлопцы грузились, они отошли к дороге.

– Так, Володя, в ближайшее время есть вероятность встречи с нашими формальными соплеменниками. А форма на нас – бывшей чехословацкой армии…. Как у взбунтовавшихся словаков. Ergo?

– Как тот Костенко сказал, мявкнуть не успеем… – проронил лейтенант.

– Так точно. Поэтому чуть что – прячемся в лесу. Но это не главное….

– А что главное? – С любопытством спросил Котёночкин.

– Нужен язык. Желательно офицер. В идеале – штабной. С картами. И разговорчивый…

Лейтенант покачал головой.

– Ну вы, товарищ капитан, мечтатель… Дайте попить, а то так есть охота, что аж переночевать негде…Где ж такого найти?

– Найти – найдём. Я вот думаю – как допрос вести? По жёсткому сценарию или поделикатней?

– Я думаю – по обстоятельствам. Но лучше помягче. Толку обычно больше…

Савушкин кивнул.

– Здраво. Но ежели поделикатней – придется ему жизнь пообещать.

Котёночкин насупился.

– Где ж мы её возьмём?

Капитан вздохнул.

– Придётся изыскать…

Лейтенант хотел было что-то возразить, но затем, зачем-то внимательно оглядев форму своего командира, произнёс:

– Но ведь его в плен могут взять и словацкие повстанцы, правильно?

Ещё не совсем понимая, куда клонит его заместитель, Савушкин кивнул:

– Правильно, могут.

– Ну вот! Пусть его повстанцы и схватят. Из лесу пешком вышедшие. Плохо говорящие по-немецки. В старой чехословацкой военной форме… И допрос учинят, жизнь пообещав, если словоохотливым будет. А потом – отпустят. И этот язык, к своим вернувшись – доложит по команде, что на маршруте следования его схватили злобные словаки. Допросили и отпустили, побоялись под удар возмездия попасть. И мы тут – никаким боком не причастны. Словацкие инсургенты всему виной…

Савушкин хлопнул себя по лбу.

– Вот я тупица! Молодец, лейтенант! – Обернувшись и про себя констатировав, что бойцы собрались и ждут только их – добавил: – Всё, по коням, хлопцы готовы…

Часа два спуск был спокойным – хотя Костенко время от времени и ругался сквозь зубы; но «хорьх» слушался его команд, дорога, хоть и малость подзапущенная – проблем не порождала, и Савушкин уже начинал было думать, что до Битчи удастся добраться без приключений – когда на исходе второго часа пути его слух уловил далеко впереди что-то весьма отдалённо похожее на металлический лязг.