— Дда... простите. Я все удалю, честно. Больше никогда…

Кивнул, отмахнувшись от его извинений.

— Матери твоей я лечение уже оплатил.

Он удивлённо открыл рот... Я поморщился. Да, пара гематом на память останется. Могли бы и аккуратнее, точно Толя просит люлей.

— Ой, парни, развяжите его уже, а? И киньте ему какую-нибудь тряпку - эти кровоподтёки с лица стереть, не в настроении я сегодня на такое смотреть. – Исполнено. Спокойно продолжаю, сцепив пальцы рук. – Всё понял? Ещё раз повторится, могилку тебе быстро оформим.

— Но я же не могу контролировать всю газету…

— Знаешь, ты вроде не особо глупый парень, а вот директор мне ваш никогда не нравился.

— Да-да, он зарплаты задерживает. – Поддакивает Белов, пока не поняв, к чему я веду.

Усмехнулся, мне до их зарплат... папа, являясь главным акционером, как-то обмолвился, что мужик бестолковый. Едва ли этот лучше, но тут хоть кровь свежее.

— С завтрашнего дня займешь его место, со своим отцом я договорюсь. Справишься ты или нет – мне все равно. Расскажешь кому обо мне, доберусь до твоих близких, понял? Да? Вот и прекрасно. Как будешь нужен, свяжусь. А пока – можешь пару статеек об отце выпустить, да введи колонку с маминым сказками.

Вздохнув, встал. Развернулся к выходу, добавив:

— Парни, проследите, чтобы осознал.

Вышел из цеха, закурив сигарету кофейно-шоколадного цвета под этим тусклым фонарем. По лёгким продвигается аромат пряного кофе, выдыхаю.

Его отвезут домой, проспится. Едва ли понадобится когда-нибудь, но бояться будет.

Глубоко затянулся, пустив кольца дыма.

Копал бы на меня, теплым бы уже не был. А так – с Васей чужие люди уже, смысл марать из-за этого руки? А компромат можно и для себя поберечь.

Макар открыл дверь машины, ожидая, когда я докурю. Ещё домой ехать, проверять камеры с датчиками движений…

Потушил сигарету, забрав с собой окурок.

Выкуриваю вроде по одной в день, а отказаться полностью не могу. Да, так себе из меня благородный рыцарь.

Сел в теплый кожаный салон, телефон вдруг завибрировал. Макар попросил разрешения включить музыку, устал за сегодня, боится заснуть за рулём. Ехать же 2 часа.

— Без проблем. Сказал бы раньше, ночуй тогда в доме. Утром отвезешь пакет Вере, потом свободен.

— Да как я вас одного сюда отпустил бы...

Рассмеялись. Отвечаю Вере на СМС, одновременно разговаривая с водителем.

— Что, совесть моя, опять ругать меня будешь?

— Нет, что Вы. У Вас же не замараны рукава нынче.

Хмыкнул. По радио заиграла песня одного знаменитого певца с неплохим текстом… Сдавайся, значит.

— Да, сегодня – нет.

— Не захотели?

— Мать у него хорошая, болеет... Сказочница известная, она же не виновата, что сын у неё дурачок.

Макар удивился, смотря на меня в зеркало заднего вида. Ускорился.

— Вы ещё и сказки её читали сегодня?

Рассмеялся.

— Лет двадцать назад, Макар, не сейчас же.

— Аа... А кому? Вам же девятнадцать было.

— Не суй свой курносый носик, мальчик, туда, куда не следует. – Говорю я, улыбаясь своему отражению в окне.

— Да я... Просто так спросил. Извините. – Пугается водитель.

— Вот и молодец. Вот и славно.

Вероника.

Раннее сентябрьское утро, сегодня слишком туманно, чтобы чувствовать себя в порядке. За окном моросит мелкий дождик, отскакивая от карниза и разбиваясь внизу. Бушует ветер, загибая верхушки деревьев напротив моего пятого этажа.

А я стою у стола на хрущевской кухоньке в одном халате и наливаю чай его водителю, что заявился ко мне минут десять назад с зонтом и пакетом из аптеки. С чертовыми лекарствами, выписанными мне вчера в той чёртовой дурацкой клинике, в которую больше никогда не хочется возвращаться.