И всё это генетическое богатство изуродовала какая-то… Бледная моль в дорогих тряпках. Не просто облапала мои волосы, а оставила в них жвачку!

Мне стало противно, почти тошно. Казалось, еще один вдох и меня просто вывернет стряпней из нашей школьной столовой. Показалось, что я даже снова почувствовала этом тяжелый сладкий аромат духов.

— Рит, не переживай. Я позвоню Соньке она что-то подскажет насчет жвачки. Как ее аккуратно вытащить из волос.

Я открыла глаза и глянула через зеркало на мать. Она стояла в дверном проеме ванной. Соня — стилист по волосам. Она подстригала мою маму столько лет, сколько мы жили в этой квартире.

— Нет, — я резко обернулась. — Просто попроси ее меня подстричь. Коротко. Под мальчика.

Брови матери от удивления резко взметнулись вверх и образовали на лбу заметную морщинку.

— Не глупи. Ты так любишь свои волосы.

Кажется, это было впервые за… не знаю, сколько лет, когда мне показалось, что мама действительно забеспокоилась. Вроде бы даже оказалась на моей стороне, а не, как обычно, бросилась обвинять меня в том, что сразу не заметила проблему.

— Вырастут, — твердо ответила я.

— А жалеть не будешь?

— Нет. Не буду.

12. 10. Ошибка в уравнении.

Я сидела над тестами по истории и неосознанно щелкала ручкой, пытаясь вспомнить правильный ответ. За окном шел снег, и выл ветер. Даже не хотелось думать о том, как завтра придется добираться до школы, если за ночь заметет дороги.

Мне было проще решить с десяток уравнений по алгебре, чем ковыряться в исторических деталях. Но суть в том, что история необходима для поступления. И пусть в будущем я мечтала работать специалистом по разработке и внедрению компьютерных игр, без истории никуда. Какое-то маленькое персональное проклятие.

Отложив ручку, я невольно потянулась к волосам и тут же убрала руку от себя. Похоже, к короткой стрижке я буду привыкать еще долго. С одной стороны, я ощутила невероятное облегчение, когда Соня подстригла мою гриву. Голове вдруг так легко стало. Но с другой, я теперь чувствовала себя какой-то странно уязвимой.

Клацнул замок на входных дверях. Дан вернулся. Я крепче сжала пальцами мягкую обложку пособия и постаралась дышать глубоко и медленно. Мне было что сказать этому засранцу. Я бы даже не удивилась, если он вместе со своей подружкой всё это спланировал. Такую мелкую подлую пакость. Правда, непонятно, чего они этим хотели добиться. Что я буду плакать? Или что?

Пока мама кружила над Даном, грея ему ужин, я уткнулась в тесты и продолжила грызть гранит науки. К тому же мне нужно было подумать, что делать дальше. Оставлять всё это без ответа я не могла. Не в моих правилах.

В конце концов, когда с тестами на сегодня было покончено, я решила заесть горе по утраченным волосам шоколадкой. К этому времени все уже давно поужинали и разошлись по своим комнатам.

Воткнув наушники, я включила музыку и скорбно начала жевать батончик с орешками и нугой. Но мое комфортное уединение продлилось недолго. На пороге кухни возник Дан. Его без преувеличения охреневший взгляд сосредоточился на моих волосах. Вернее, на том, что от них осталось.

— Это что за фигня? — с претензией спросил Дан, когда я вынула один наушник.

— Волосы, — ответила я. — Наружный покров кожи млекопитающих. У тебя, кстати, тоже такие есть.

— Куда ты их дела? — Дан подошел ближе.

— Подстригла, — пожала я плечами и поставила музыку на паузу. — А тебе вообще какое дело?

— Зачем ты это сделала? — будто не слыша меня, продолжил свой допрос Дан. — Что-то не помню, чтобы ты собиралась так коротко стричься.

— А мы разве настолько тесно общаемся, чтобы я делилась с тобой своими планами? — я откусила особенно большой кусок батончика и принялась жевать, чтобы угомонить эмоции.