Привел туда, где тепло, налил чая, ни словом не обмолвился про инцидент. Даже про «три раза додать» пошутил удачно – я ожила. И молчала теперь не для того, чтобы его смутить, попросту не знала, что сказать. Оправдываться не хотелось, благодарить… Да любой бы в этой ситуации благодарил, если не вслух, то мысленно. Ледяной душ – не тот опыт, который мне когда-либо хотелось получить.
Какое-то время мы молчали оба; трещали в печи дрова. Гудела закопченная труба, снаружи мело. Затем Гранд, докинув очередное бревно, произнес:
– Я уже понял, что ты умеешь трактовать мои слова неверно – у тебя к этому талант, – и все же я не соврал, сказав о том, что здесь небезопасно. Дело даже не в новобранцах.
А в чем? Я спросила его взглядом, не словами.
Он сел напротив меня за стол, обхватил руками вторую железную кружку, показавшуюся в его руках маленькой.
– В двадцати километрах отсюда находится «зона», куда комиссия ссылает преступников. Самые отчаянные решаются на побег. Как ты думаешь, куда они бредут?
– Куда? – тихий вопрос выпал сам по себе.
– В сторону этой базы, через Лес. А все потому, что несколько лет назад какой-то идиот пустил слух о том, что возле обрыва находится Портал, ведущий на другой уровень. Открытый, без кодов доступа. Его и ищут.
Теперь я смотрела на Гранда другими глазами.
– Да, – ответил он на невысказанный вопрос, – я встречал двоих таких. Диких, почти безумных. Пришлось помахать кулаками.
– А Портала нет?
– Не знаю. Но почти уверен, что нет. Сразу за обрывом пустота, думаю, конец Уровня. Другую сторону ущелья видно, но это иллюзия – ее не достичь. И нет, я не пробовал.
Он был серьезен. И непостижимым образом улыбался.
«Другой бы бросил. Даже следом не поехал».
– Поэтому женщине здесь не место. Понимаешь меня?
Взглянул тяжело.
Я понимала.
– Я уеду.
Отвернулась, посмотрела туда, где за окном сплошная косая белая пелена, как декорация, как в фильме.

(Smash Into Pieces – Rise Up)

– Теперь уже не раньше завтра.
Случилось то, чего я боялась чрезвычайно – меня тянуло к тому, кто находился напротив. Тянуло с неистовой силой, такой, что плевать на собственные проступки и на его железобетонную логику. Поцелуй был очень горячим, очень настоящим. Чего-чего, а влечения у нас не отнять.
– Ты хотел, чтобы я осталась. Вот я здесь.
Чего теперь печалиться? Теперь скорее смешно, чем грустно.
Какое-то время мы смотрели друг на друга так, как мне мечталось в машине по пути сюда. Гранд спокойно рассматривал меня – уже без удивления, без лишних эмоций, – я его.
– Ты ведь приехала сюда из-за меня? – спросил он негромко и проникновенно. В уголках губ усмешка.
Чего теперь скрывать?
– Ну не из-за белья же.
Он смотрел странно. Непонятно, так, как будто внутри него два человека – один не согласен ни на что глубокое, второй что-то неслышно шепчет ему на ухо. Мол, может, стоит присмотреться?
«Понравился я тебе».
Прямой взгляд. И прямой взгляд в ответ.
«Понравился».
«Ты же видишь, я одинокий волк. Раненный в бедро».
«Все мы раненые. Но стоит ли это тащить с собой в будущее?»
Неслышный диалог тек между нами в воздухе под треск поленьев.
Нет, Гранд не был подарком, но он был настоящим. Чуть жестким, иногда насмешливым, изредка даже несносным, но остальную часть времени он был великолепным. Однако у нас снова сутки, и никаких планов впереди. Это становилось привычным.
Я отогрелась, пошевелила босой ступней, размышляя, чьи женские сапоги он способен для меня здесь отыскать.
– Кухаркины. Если у нее есть запасные, – усмехнулся великолепный несносный тип. – Если они у нее есть.