Но следы – у Гранда в этот момент просело сердце – вели направо.

(Sam Tinnesz, burnboy – Victorious)

Он успел. И нет.
Машина успела провалиться в гнилые доски, накрениться, просесть на правый бок – попавшие в щель колеса беспомощно болтались над бурным ледяным потоком; отвалились с обеих сторон перила.
Джулиана пыталась изо всех сил. Выбраться, не качнув машину еще сильнее, не свалиться в реку, когда под ногами слева всего несколько обледенелых сантиметров. Цеплялась пальцами то за приоткрытое окно, то за ручку пассажирской двери, пробиралась мимо машины, ежесекундно рискуя полететь вниз.
Если выкупается, сляжет с воспалением легких.
– Давай руку! – орал Гранд, максимально быстро и осторожно приблизившись к застрявшему джипу. – Руку!
Она тянула ее – трясущуюся, беспомощную, – а в глазах паника.
Секунда, он ухватил запястье (наверное, слишком сильно и слишком больно), и в этот же момент увидел, как правая ее ступня соскальзывает с доски вниз, как теряет равновесие женское тело, срывается вниз.
Гранд не единожды вытаскивал из обрыва людей, думал, что привык, но всего за мгновенье покрылся испариной – успел дернуть Джулиану на себя, и обошлось лишь намокшей до колена ногой и потерянным сапогом.
– Давай, сюда…
До его машины метров двадцать, идти их, опираясь на мокрый ледяной носок, не дело. Ему хватило одного взгляда на след от практически босой ступни, чтобы подхватить Джулиану на руки. Вот и начался марафон… Чуть раньше, с живой ношей, думал Гранд, доставляя пассажирку к своему авто.
– Внутрь! – Он командовал по привычке. Усадил девчонку внутрь, приказал. – Снимай мокрый носок…
И не увидел ни единого движения. Быстро определил шоковое состояние, наклонился, резковато сдернул намокший гольф, отложил на коврик рядом, захлопнул, отсекая холод, дверцу.
Сиди. Грейся. Хорошо, что печку врубил на полную заранее, хотел, чтобы максимально быстро прогрелся движок. Теперь пригодится. Достал из багажника не очень чистый, но мягкий и теплый плед, сел на водительское место, наклонился снова, обмотал Джулиане ногу.
– Отогревай.
И какое-то время сидел молча. После шумно выдохнул, спросил, не ожидая ответа:
– Любишь ты попадать в переделки, да?
Хотя сам виноват, давно следовало поставить у развилки запрещающий въезд знак, раз заняться мостом не находилось времени. Да и кто ж знал, новобранцы предупреждены, Костич туда не поедет, кухарка всегда в город только с охранником. И все же…
Девчонка молчала.
Он впервые взглянул на нее внимательно и вздохнул – знал этот взгляд. Знал очень хорошо.

(INNA – Flashbacks)

Попавшие в стрессовую ситуацию новички, срывались. Постоянно. Мужчины редко ударялись в слезы, хотя бывало и такое, чаще начинали орать, матерно ругаться, кидались на тех, кого считали виноватыми, с кулаками. Гранд видел всякое. Умел и разнимать, и усмирять. Но редко кто схлопывался так, как она сейчас. Ушла в себя насовсем, что называется, «вернусь не скоро». Выставила снаружи защитный барьер – хлипкий и хрупкий, – потому что сейчас внутри нее сидит маленькая девчонка, обнявшая себя за плечи и уткнувшая носик в колени. Добивать словами в такой момент будет только дурак – женщины не мужчины, женщины устроены иначе…
Онемелая сдержанность. Ни слез, ни словопотока, ни благодарности, ни наездов, ничего. Тишина внутри, тишина снаружи. Ей хотелось, чтобы ее обняли, но здесь, как она считала, таких не было. Мокрая нога, замотанная в плед, сапог утерян – ситуация, выбившая почву из-под ног.
– Ты как, нормально? – Гранд смотрел на пассажирку внимательно.
В ответ тишина. Он и не ждал слов. Переключил коробку передач, тронул авто – теперь еще самому пробираться обратно; закачался салон. Он прогрелся, наконец стал теплым, даже горячеватым – водитель отрегулировал поток горячего воздуха так, чтобы «в ноги».