– Не будь злюкой, Апарна, сокровище мое. Мама пытается поспать, – сказала Минакши.

– Не спи, – ответила Апарна. – Я хочу играть.

В отличие от других детей ее возраста Апарна никогда не говорила о себе в царственном третьем лице, хотя ее мать постоянно грешила этим.

– Лапочка, мама устала, она читала книгу и не хочет играть. Не сейчас, во всяком случае. Позже, когда папа придет домой, он поиграет с тобой. Или можете поиграть с дядей Варуном, когда он вернется из колледжа… Что ты сделала со своим стаканом?

– Когда папа придет домой?

– Я бы сказала, примерно через час, – ответила Минакши.

– «Я бы сказала, примерно через час», – задумчиво повторила Апарна, словно ей понравилась фраза. – Я тоже хочу кулон! – добавила она, потянув золотую цепочку матери.

Минакши обняла дочку.

– Будет и у тебя такой, – сказала она, меняя тему, – а теперь иди к Мириам.

– Нет.

– Тогда оставайся, если хочешь, но веди себя тихонечко.

Какое-то время Апарна молчала. Она посмотрела на «Будденброков», на свой пустой стакан, на спящую мать, на стеганое одеяло, на зеркало, на потолок. Затем позвала:

– Мам?

Ответа не последовало.

– Мама? – попыталась снова достучаться Апарна, чуть повысив голос.

– Ммм?

– МАМА! – крикнула Апарна во все горло.

Минакши резко села и встряхнула Апарну.

– Ты хочешь, чтобы я отшлепала тебя? – спросила она.

– Нет, – решительно ответила Апарна.

– Тогда почему ты кричишь? Что ты хочешь сказать?

– У тебя был тяжелый день, дорогая? – спросила Апарна, надеясь смягчить мать очарованием.

– Да, – коротко ответила Минакши. – Родная, возьми стакан и иди к Мириам сейчас же.

– Можно мне заплести твои волосы?

– Нет.

Апарна неохотно слезла с кровати и направилась к двери, проворачивая в голове идею пригрозить: «Я расскажу папе!» – хотя она никак не могла сформулировать ябеду. Тем временем ее мать вновь сладко уснула. Ее губы чуть приоткрылись, длинные черные волосы разметались по подушке. Вечер стоял жаркий, и все склоняло ее провалиться в долгий, томный сон. Грудь ее мягко вздымалась и опускалась. Ей снился Арун – красивый, энергичный, уступчивый, который должен был всего через час приехать домой. А некоторое время спустя ей стал сниться Билли Ирани, с которым они встретятся позже тем же вечером.

Приехал домой Арун, оставил портфель в гостиной, вошел в спальню и закрыл дверь. Увидев спящую Минакши, он прошелся туда-сюда по комнате, а потом снял пиджак и галстук и лег рядом с ней, не тревожа ее сна. Но вскоре его рука легла ей на лоб, затем опустилась по лицу вниз, поползла к груди. Минакши открыла глаза и сказала:

– О! – Она растерялась на мгновение, но вскоре взяла себя в руки и спросила: – Который час?

– Полшестого. Я пришел домой пораньше, как обещал, а ты, оказывается, спишь.

– Я не могла поспать до этого, дорогой. Апарна будила меня каждые две минуты.

– Какие планы на вечер?

– Ужин и танцы с Билли и Ширин.

– О да, конечно. – Сделав небольшую паузу, Арун продолжил: – Если честно, милая, я довольно сильно устал. Может стоит отменить планы на этот вечер?

– Ничего, ты сразу оживешь после пары бокалов, – сказала Минакши беспечно. – И пары взглядов Ширин, – добавила она.

– Думаю, ты права, милая. – Арун потянулся к ней. Месяц назад у него были небольшие проблемы со спиной, но сейчас он полностью восстановился.

– Нехороший мальчишка, – сказала Минакши и убрала руку. Через некоторое время она добавила: – Б. К. обжуливает нас на «Остермилке»

– А? – равнодушно протянул Арун, а затем перешел к теме, которая была интересна ему: – Сегодня я выяснил, что местный деляга завысил расценки по нашему новому бумажному проекту на шестьдесят тысяч. Мы попросили его, конечно, пересмотреть свои расчеты, но это все шокирует… Нет ни чувства деловой этики – ни личной этики, в конце концов. На днях он заявился к нам в офис и заверил, что делает нам особое предложение, якобы по причине наших давних взаимоотношений. Теперь я обнаружил, после разговора с Джоком Маккеем, что в точности то же самое он предложил им, но взял с них на шестьдесят тысяч меньше, чем с нас.