– Тот, кто верит в перерождение – переродиться, скандинав попадёт в Вальхаллу, а грек – к одному из богов на Олимпе, – продолжила рассуждать Джои. – Так, что каждый сам выбирает себе загробную жизнь, какую он хочет. Вариантов много.

– Но разве могут все они быть правдивы и существовать одновременно? – спросила Мия. – Да и тесновато им там на небесах всем будет, не находишь?

Джои в ответ улыбнулась и пожала плечами.

– К тому же, что же выходит, если мы верим не одинаково, то попадём с тобой в разные посмертные места? Я так не хочу!

– Когда помрём тогда и посмотрим, – весело ответила Джои, видя, как Мию тронула тень лёгкой грусти.

– А что если тогда будет поздно?

– Да, ну это всё фольклорно. Не по-настоящему, – отмахнулась Джои.

– Не веришь в жизнь после смерти? – подошла к ней Мия, наклонилась, сжала перед собой кулаки и присела так, будто собиралась прыгнуть.

– Если честно, то не очень.

– А как думаешь, что тогда с тобой будет?

– Не знаю, червяки мозги сожрут, если много задаваться вопросами буду. Голова распухнет, станет умной и аппетитной, – шутливо ответила Джои и взлохматила Мие чёлку.

– А я знаю, как попасть со мной в одно место, настоящее и единственное, и хотела поделиться этим с тобой! – уверенно сказала Мия, приглаживая волосы.

– Вот уж нет! Не сегодня! – категорично заявила Джои. – Опять тебе в башку всякие бредни лезут! Я не настроена сейчас их слушать!

Джои хотела уйти, но Мия её остановила, взяв за руку, и смерила обиженным взглядом.

– Пожалуйста, поговори со мной хотя бы чуть-чуть.

– Ну ладно, – неохотно согласилась Джои, так, будто собиралась принимать тяжкие муки.

Мия и представить не могла, что прежде всегда любящую слушать, мягкую и сговорчивую Джои придётся в чём-то насильно уговаривать. Удивительно, но она демонстрировала резко выраженный протест и недовольство в, казалось бы, обыкновенной беседе. Оставалось совершенно неясным, что в простом разговоре могло так её напрячь, чтобы его избегать. Как будто Мия на неё нападала или собиралась что-то отнять.

– Слушай, а почему ты вообще обо всём этом спрашиваешь? – поинтересовалась Джои.

– Для меня это важно.

– Не думала, что ты одна из «этих», – сказала Джои, демонстративно изображая движениями пальцев кавычки. – Ты головой, часом, не ударилась? – спросила она с явной подозрительностью.

Джои подошла к Мие и перебрала волосы у неё на макушке в поисках шишки.

– Нет, – отклонилась Мия.

Свет в помещении сделался мягче так, что стулья и стойки микрофона стали отбрасывать размытые тени. Окон в комнате прослушивания не было, а стены оббивались плотным материалом звукоизоляции. Тишина успокаивала и создавала атмосферу вялой непринуждённости. Мия боялась дальше спрашивать Джои. С каждым следующим вопросом она открывала в ней для себя всё новые непривычные грани характера. Среди прежних они выступали грубыми углами, в обтёсанном мраморе многолетних отношений. Вклинивались остроконечными зубцами, останавливающими отлаженный механизм их дружбы. Мия чувствовала опасность подобного разговора, даже неприязнь.

– Ну и всё же, что думаешь насчёт существования Бога? – нашла в себе смелость спросить Мия.

– Ты уж извини, но вера в какого-то там бородатого деда, который сидит как Зевс на небе и с туч на всех таращится, как-то не для меня.

– Не ограничивай себя кучей навязанных стереотипов! Ну кто сказал, что Он такой?! – усмехнусь Мия.

– А кто сказал, что нет? Его же никто не видел.

– Но вокруг повсеместно проявляются свидетельства Его творения.

– Я думаю, что сама создаю свою жизнь, – сказала Джои.

– Очень многие так думают, – с грустью произнесла Мия. – И от того только вокруг всем хуже становится потому что каждый думает только о себе. Это эгоистично.