«На следующий день друг дал Расторопше денег, наказал купить арбуз и ушёл. Найдёныш всё понял, повязал немного, оделся и пошёл на базар. Там знаками он показал тёте арбуз, заплатил за него, взял и не смог его уместить в авоську. Поэтому он прижал арбуз к животу и понёс. На светофоре надо было нажать кнопку, чтобы перейти. Расторопша подошла к нему, оторвала руку от покупки и уронила её. Арбуз упал и распался. Расторопша вскрикнула, но было поздно. Она заплакала. Пошла назад за вторым. Выбрала его, полезла за деньгами, но их не хватило. Найдёныш застыл. Подумал, что друг сильно отругает его. Испугался. Сунул палец в рот. Так и пошёл домой. А у друга были неприятности на работе. Он пришёл, поужинал и лёг спать. Об арбузе ни слова. Просто о нём забыл. А Расторопша не стала о нём напоминать, уснув возле друга в одежде, готовая в любой момент вскочить и бежать: хоть за новым арбузом, ночью, на закрытый базар».
Закончил литературные упражнения, убрал телефон и дождался Нади. Вместе они двинулись по улице, расспрашивая прохожих глазами: что будет после смерти? Не получали ответа, но понимали: всё то же самое, те же города, дороги, дома, прохожие, но всё мёртвое. В его сознании мелькнула Расторопша, которой друг делал массаж, намазывал маслом, мял спину, ходил руками по ней, а Найдёныш урчал. Фёдор вернулся к Надежде, сказал, что думал о Расторопше, и Надежда ответила:
– К Найдёнышу стали прилетать голуби на балкон, он сначала пугался, но потом привык. Начал выходить потихоньку к ним. Смотреть на них и общаться. Друг заметил это и смастерил кормушку. Насыпал в неё хлеба. Найдёныш довольно кивнул. И по утрам он начал подкармливать птиц. Иногда и с руки. Радуясь и молча.
Фёдор кивнул, предложил остановиться и записал слова Нади.
– Можно вопрос? – спросила она.
– Конечно, – ответил он.
– Какого возраста Расторопша?
– Твоего.
– Я так и подумала, но на свой счёт могут принять чуть ли не все, даже мужчины.
– Ну нет.
– А я думаю, да.
Зашли в библиотеку, поздоровались с женщиной средних лет, сказали, что хотят посмотреть книги, получили согласие, стали ходить и листать.
«Расторопша решила научиться читать и писать и, когда друга не было, вынимала букварь, тетрадь, книгу „Феноменология духа“, ручку и садилась за стол. Надевала очки и принималась работать. Учила буквы, записывала их, повторяла вспомогательные слова, переписывала абзацы из Гегеля, на что уходили часы, и пила крепкий чай. Прихлёбывала из кружки и съедала лимон».
Надя показала книгу Астуриаса Фёдору, он взял её в руки, открыл и будто подключился к ней, получил радио- и воздушно-капельным путём её содержание, будто или действительно понял всё. «Книга – это идущие тучи – буквы, проза исключает солнце, стихи – небо, открытое по бокам, гениальная книга – это блокнот или альбом, там только небо, но без солнца, сверхгениальное издание – фото автора ничего, белых бумаг – солнце и белое небо, где каждый может стать лейкой». Надя с «Игроком» села за стол, начала читать с разных мест, Фёдор открыл Бодлера, положив на место Астуриаса, пропылесосил глазами пыль и грязь – стихи, впитал их в себя и закрыл пустой том. Присел рядом с Надей, вдохнул в себя запах её волос, поцеловал ей плечо и вернулся в утробу матери, взлетел в нашем шарике с миллионами таких же детей в небо и родился звездой. Не иначе, так как падающая звезда – летящий на землю ребёнок. «„Терминатор 2“ кончается так: Сару запирают снова в психушке, Джона отдают новым опекунам. В фильме Терминатора сыграл Шварценеггер, в искусстве до него – Маяковский: причины их самоуничтожения одинаковы». Надя коснулась коленкой его, он вздрогнул и понял: «Всё, что создал человек, – орудие самоубийства или бессмертия, так как они – весы, а весь мир – это торг. Что перевесит в итоге – вот главный философский вопрос». Надя встала, поправила платье, взяла за руку Фёдора, повела его, положила на место книгу и вышла с ФМ на улицу, предложила покататься на трамвае. Они сели в первый попавшийся вагон и заскользили по Питеру.