Мама застыла, сердце забилось быстрее. Она несколько раз моргнула, надеясь, что, возможно, ей это привиделось, но рисунок был реальным. Внутри неё словно что-то оборвалось, закрутилась тревога, но заставить себя что-то сказать или спросить – у неё не хватило смелости. Вместо этого она сделала вид, будто ничего не заметила, и осторожно положила тетрадь на край стола.

– Тебе нехорошо? – спросила она, осторожно, будто боясь спугнуть его.

Адриан кивнул, даже не открывая глаз. Его лицо было бледным, взгляд всё чаще становился отрешённым, а движения – вялыми. В последнее время я замечала, что он почти не разговаривал с семьёй, предпочитая проводить время в одиночестве. Иногда, когда мама несла меня на руках мимо их комнаты, я слышала, как он тихо что-то шепчет, словно говорил с кем-то невидимым. Мама списывала это на его внутренний мир, который всегда у него был богатым. Она закрыла дверь и задержалась на мгновение в коридоре. Эти рисунки не выходили у неё из головы. Люди на коленях, мрачные фигуры, тени, окружавшие сцены, – это было слишком странно даже для Адриана, который всегда был таким милым ребёнком. "Просто подростковые настроения", – пыталась убедить себя мама. Но в глубине души она ощущала что-то более глубокое и тревожное.

Когда он впервые начал отказываться ходить в школу, она думала, что это просто усталость или нежелание встречаться с одноклассниками. У неё у самой было много забот, чтобы обращать внимание на капризы детей, которые ленятся ходить в школу, потому что для этого необходимо было вставать ранними утрами. Однако теперь эти отговорки становились всё чаще и звучали всё убедительнее. У Адриана появилось странное выражение лица, когда он говорил: словно его мысли где-то далеко, и он лишь наполовину присутствует в разговоре.

– Ты должен собраться с силами и вернуться к занятиям, – сказала она. – Я понимаю, что иногда тяжело, но пропускать нельзя.За завтраком в тот день, когда мои братья и сестра уже собрались к школе, мама попробовала поговорить с Адрианом.

– Зачем? – тихо ответил он, не поднимая глаз от тарелки. – Всё это ничего не значит.

Её смутило это замечание, но она решила не обращать внимания. "Он просто устал", – подумала она снова.

День был жарким и тихим. Лаура и Хулио возвращались домой вместе со школы.

– Что с тобой? – спросила Лаура, мельком глянув на брата.

– Я провалил физику, – бросил он, не отрываясь от какого-то документа, который достал из сумки. – Они даже не дали мне второй шанс. Так что, скорее всего, в этом году в колледж я не поступлю.

– И что теперь?

– Найду работу, – уверенно ответил Хулио. – Я не собираюсь сидеть на шее у родителей.

– Да уж, с твоими оценками только и работать, – усмехнулась она. – А вот у меня всё прошло прекрасно. Эти тесты… Они такие лёгкие, будто для идиотов. Не понимаю, как некоторые вообще умудряются провалиться.

Лаура всегда говорила подобное, её высокое мнение о себе давно не удивляло семью. Хулио лишь фыркнул в ответ, но ничего не сказал. Когда они подошли к дома, увидели во дворе Исабель. Она неспешно прогуливалась между рядами виноградных лоз, словно оценивая их будущую щедрость. Гроздья начали наливаться цветом, предвещая скорую жатву. Для детей это означало одно: снова придётся босыми ногами мять виноград, готовя его для вина. Лаура невольно поморщилась при мысли об этом.

– Мама заставит нас снова месить это липкое месиво, – пробормотала она, заходя в дом и сразу направляясь к зеркалу, чтобы поправить волосы.

Мама этим вечером задерживалась в швейной мастерской, где вместе с коллегами корпела над заказом на десятки ярких платьев для фламенко. Работа обещала затянуться до позднего вечера.