Однажды, когда мама уехала по делам, за мной остался присматривать Адриан. Отец вернулся домой раньше обычного. Его шаги были тихими, но я почувствовала в его присутствии какую-то особенную тяжесть, будто он нёс с собой не только усталость, но и нечто большее. Адриан, лёжа в кровати, смотрел в потолок. Он бросил на отца быстрый взгляд, но ничего не сказал.

Отец подошёл ко мне, взял на руки и, мягко улыбнувшись, сказал:

– Пойдём, Алисия. Я хочу показать тебе кое-что.

Мы вышли во двор, где пахло свежей землёй и прелыми листьями. Солнце, опускаясь за холмы, мягко освещало ряды виноградных лоз, которые он так любил. Он шёл медленно, а я чувствовала, как его сердце бьётся ровно и сильно рядом с моим. Мы остановились у края участка, и отец, присев, посадил меня на своё колено.

– Знаешь, Алисия, – начал он, глядя куда-то в сторону, будто разговаривал не только со мной, но и с самим собой. – Иногда мне кажется, что я слишком много упустил. Когда родился твой брат Сантьяго… – он замолчал на мгновение, а затем продолжил, чуть приглушённым голосом: – Меня не было рядом с мамой. Пожар в центре Барселоны, срочный вызов. Я думал, что успею, что смогу быть рядом, когда он появится на свет. Но не успел. Пока я боролся с террористической атакой, где-то там, в больнице, родился мой сын.

Его взгляд скользнул к виноградным лозам, где последние сухие листья трепетали на ветру.

– Я тогда сказал себе, что больше не повторю этой ошибки, – продолжил он, обернувшись ко мне. Его глаза были полны решимости, но в них была и тень сожаления. – Но время летит быстро, Алисия. Я снова чувствую, как упускаю важное. С каждым днём. Я избегаю трудностей и ответственности, прячась на работе, потому что знаю, что не справлюсь идеально, не смогу быть идеальным отцом. И я совершал много ошибок. Не думай, что взрослые не имеют права ошибиться. Нет. Мы все совершаем ошибки и топчемся на одном месте, пока в нашей жизни не появляется кто-то, ради кого ты захочешь быть самым лучшим.

Он поднял меня и, прижав к себе, добавил:

– С тобой будет всё по-другому. Я буду рядом. Всегда.

Мы стояли так какое-то время, пока ветер не начал усиливаться. Отец укутал меня своей курткой, но его голос вдруг стал тише, почти шёпотом.

– Я думал, что буду прятаться на работе… – он замолчал, будто раздумывал, стоит ли говорить дальше. – Там ходят слухи про Хулио. Коллеги… они, знаешь, люди злые бывают. Кто-то посмеивается за спиной, кто-то ведёт себя, как будто боится меня. А недавно… – он сжал кулак, и я почувствовала, как он напрягся. – В шкаф подбросили дохлую крысу. Почему-то когда ты чувствуешь себя совсем разбитым и не прячешь этого, то люди думают, что сделать ещё хуже – будет самым лучшим решением.

Я не понимала, что это значит, но в его голосе слышалась обида, словно он сам не верил, что люди могли так поступить.

– Вижу, что ты хочешь мне сказать, – сказал он через паузу, посмотрев на меня. – Мама слишком устаёт, чтобы разбираться в моих проблемах. Да и зачем? У неё своих забот полно.

Он глубоко вздохнул, а затем вновь взглянул на меня, его лицо стало мягче.

– Ты маленькая, Алисия, но я знаю, что ты всё чувствуешь. С тобой легче говорить, чем с кем-то ещё.

Он поднялся, прижимая меня к груди, а я, едва понимая, что он сказал, прижалась к его плечу, ощущая тепло его руки, которое согревало меня даже в этот самый холодный вечер.

Мы вернулись в дом. Лаура с Сантьяго к этому моменту уже вернулись из школы. Я заметила, что Адриан весь день провёл в своей кровати. Он уже несколько дней подряд оставался дома, утверждая, что чувствует себя плохо. Целыми днями лежал на кровати или сидел за столом, рассеянно перелистывая учебники, но, кажется, не вникая в написанное. В доме часто стояла тишина, прерываемая его редкими кашлями и тихими шагами отца.