Лорд стряхнул нетронутый ломтик с лезвия на стол, к остаткам окорока. И вложил кинжал в ножны.

– Дослушаешь сказку гадалки и привезёшь мне её концовку. Хоть до следующей зимы колеси по Сахтаръёле, но пустым не возвращайся. Ты понял, какую концовку сказки я жду?

– Я понял все твои слова и молчаливые пожелания, мой господин, – обречённо склонил голову Грой.

Лорд встал, у дверного проёма обернулся:

– Накорми дочь, я оставляю сумку тебе, в ней найдёшь ещё съестное. И я не стану спрашивать, сколько золота останется у тебя после покупки рабынь. Сколько останется, столько и останется. Возьми его на корабль, здесь не прячь остатки. Уплатишь этим золотом пошлину Гильдии за продажу рабынь и пошлину королю за их вывоз. В сумке два плаща. Тебе и твоей дочери. Кормчий ждёт тут, за углом, он опознает эти плащи и окликнет вас. И доложит мне, плавал ли ты в город Вадиръяндр или решил схитрить, знаю я вашего брата-купца, жулик на жулике. Учти: всё, что ты делаешь сейчас и сделаешь впредь, ты задумал сам. Мы не встречались сегодня, Грой. Ты выполняешь повеление короля и со мною не разговаривал. Запомни это.

– Конечно, мой благородный господин, – отвесил поклон Грой, скорбно вздыхая. – Меня сегодня навещал не ты, а успешный купец-работорговец. От лица Гильдии он высокомерно отказал мне во вспомоществовании и, глумливо насмехаясь, угостил голодного погорельца чудесным вином и вкусными яствами. Лютая зависть к чужому достатку направит меня завтра на Невольничий рынок, но никак не твой приказ.

– Отлично излагаешь, Грой, – удивился лорд. – Даже я поверил.

Гроза удалялась, дождь стих, и тёмная вода бухты покрылась редким туманом. С причала «Фец Гигант» показался купцу ярко освещённым дворцом посреди захламлённого болота, изуродованного пожаром; такой предстала Грою при свете Реги роскошная некогда столичная бухта. Там и сям к чёрной дымящейся воде кренились, словно обгорелые стволы деревьев, мачты полузатопленных кораблей, в маслянистой глади плавали повсюду какие-то короткие и толстые брёвна.

У дальнего причала, меж обугленными остовами купеческих кораблей, скользили по воде тени и тихо спорили простуженные голоса.

– Ужас, – морщилась Гроя, она на ходу жевала кусочек окорока. – Повсюду руины и головешки. Даже туман гарью пахнет. Там, в потёмках, какие-то люди?

Кормчий, небритый здоровяк с водянистыми глазами, покосился на дальний пирс, еле-еле заметный в сумрачной дымке:

– Это шныряют плоты добытчиков, госпожа. Они не опасны, ибо трусливы и спешат. Им нужно смыться до утра, пока в порту не появилась королевская стража. Тогда добытчиков скрутят и отправят на «сковороду гнева», как мародёров. Если изловят.

– Какие ценности можно добыть среди обгорелых обломков, рискуя жизнью? – подумав, заинтересовался Грой. – Все товары погибли в огне.

– Зато целы медные уключины и якоря, господин, – пожал плечами кормчий. – И якорные цепи. Добытчики обдирают останки судов.

В подтверждение его слов раздался одинокий звук удара металла о металл, и бухта сразу замерла. Тот, кто оплошал с кувалдой, испугался собственного шума и тоже притих.

– Почему повсюду плавают брёвна? – озиралась Гроя. – И как странно блестит вода…

– Это масляные пятна, госпожа, – равнодушно сообщил кормчий. – В бухте горели корабли с драгоценным маслом, оно вытекло из разбитых бочек. В нём плавают не брёвна, а мертвецы. Их будут поднимать завтра, когда волны прибьют к пирсу всех. Не пугайся, все мы станем скучными трупами однажды. Эти купаются в масле, морские волны умащивают их ароматами дальних стран. Не всякому утопленнику по карману роскошь захлебнуться в драгоценных благовониях. Такую богатую кончину не сравнить с позорной смертью нашего ярла Усмуреканкенсена.