– Прости меня, – обратилась я к служанке. – Не знаю, что на меня нашло.

– Что вы, госпожа! – взмахнула она руками, – я так люблю вас! Разве я могу на вас сердиться?! – я грустно кивнула, а Мэгги продолжила: – им необязательно знать, что вы никогда не принимали роды, – заговорщицки зашептала она. – И потом, вы лучше всех знаете травы. Мало ли какая помощь может потребоваться роженице?

– Возможно, ты права… – тихо согласилась я с ней.

Я смотрела, как солнце покидало небосвод, и тьма сгущалась за окном. Я размышляла над словами отца, что раз мне удалось сохранить девичью честь, значит, я смогу пригодиться ему. И чем больше я об этом думала, тем сильнее мне хотелось сорвать его планы. Нет, отец, ты не сможешь использовать меня в своих делах, как использовал Генри.

– Помоги мне, – я повернулась к Мэгги спиной. А когда она расшнуровала мне платье, я надела шелковую сорочку, и, накинув сверху халат, выскользнула за дверь, не обращая внимания на удивлённый возглас служанки:

– Куда же вы?!

24. 23

Невероятно, но священнику удалось сбежать. Посланные за ним наёмники вернулись ни с чем, видимо, он ушёл какими-то тайными, только ему известными тропами. Я велел обыскать все дома в деревне и прочесать лес, но пока ещё было рано говорить о результатах. Перед глазами стояла Марисоль, с заплаканным лицом, явившаяся ко мне сразу же, как узнала правду о совершенном преступлении. Я не ошибся в ней, между отцом и истиной, она выбрала истину, и я чувствовал облегчение, будто с души упал огромный груз.

Сразу же после захвата замка я велел узнать о втором сыне Родерика Джеймсе, но он как сквозь землю провалился. Я даже не исключал, что тот мог стать жертвой разбойников, давно промышляющих в этих лесах. Завтра рано утром мне предстояло отправиться в столицу, чтобы доложить королю о готовящейся измене в рядах присягнувших ему на верность.

– Из деревни никого не выпускать, как появятся новости, сразу же доложить мне! – отдал я распоряжение Полу, зная, что старый рыцарь исполнит все в малейшей точности.

Получив от него заверения, что все мои приказы будут выполнены, я открыл дверь в свои покои и замер. В центре комнаты, кусая губы и теребя край красного бархатного халата, стояла Марисоль.

– Добрый вечер, Марисоль, – поприветствовал я её, проходя в комнату. В ответ она лишь кивнула, напряженно наблюдая за моими действиями. – Чем обязан? – Она неопределенно повела плечом и продолжила мять пальцами нежную ткань. – Что-то ещё произошло?

– Нет, – наконец-то я добился от неё хоть какого-то ответа, но ситуация понятнее мне не стала. – Я пришла… Я… я наверно пойду… мне не стоило сюда приходить… – Девушка сделала шаг к двери, но я перехватил её, обняв за талию и прижав к себе. С наслаждением вдохнул запах её волос, провел по ним рукой, ощущая их шелковистость, и прошептал на ухо:

– А если я тебя не отпущу? – я был готов к любой реакции: закричит, заплачет, оттолкнет и выбежит из комнаты, но не к тому, что Марисоль положит дрожащую руку мне на грудь. Её щеки заалели, и ко мне постепенно начало приходить понимание, для чего она ждала меня. В изумлении я не сразу поверил в это, но её слова убедили меня.

– Значит… так тому и быть… – Марисоль запиналась и кусала губы. – Однажды… ты сказал… что научишь меня очень нежно шептать твоё имя… – подтверждая догадку, тихо произнесла она.

– Я боялся, что никогда не услышу такое порочное предложение из столь невинных уст, – сердце бешено заколотилось от её близости, кровь ударила в голову, и мой голос сорвался на хрип. Пунцовая краска залила все её лицо, и Марисоль спрятала его у меня на груди. – Кажется, я не смогу от него отказаться…