– Стой! – услышала я окрик в спину. – Я пошутил, – наёмник в два шага догнал меня и развернул в сторону темницы. Он подобрал оставленную мною корзину и всучил её мне. – Раз ты готова обо всем рассказать Дьяволу, значит, в твоей просьбе нет ничего плохого, – взволнованно произнёс Бран. – Пусть будет по-твоему. Один раз.

– Спасибо, – согласно кивнула я, не веря в то, что эта ситуация благополучно разрешилась.

– Только… эээ… Дьяволу не говори, ладно? – неожиданно попросил наёмник. Я снова кивнула, соглашаясь оставить наш разговор втайне.

Когда я пригрозила рассказать о его просьбе Дереку, то не думала, что Бран так отреагирует на мои слова. Я ожидала чего угодно, что он посмеётся, оставит без внимания, но никак не того, что он отнесется к ним серьёзно. Это открытие радовало и пугало одновременно.

Нам снова пришлось долго стучать, пока стражник не открыл нам. Он без слов пропустил нас и дал факел. Шаги гулко раздавались по подземелью, и скоро я услышала голос отца:

– Кто идёт?

– Это я, – воскликнула я и поторопилась к нему.

– Марисоль? – недоверчиво произнёс он, увидев меня. – Тебя давно не было, – с укором добавил отец.

– Простите, – тихо сказала я, проходя в его камеру и усаживаясь рядом с ним на жесткий топчан из прелой соломы. – Я принесла вам хлеб, сыр, горячее рагу и вино. Ешьте, пока не остыло.

Отец взял ложку и горшочек с рагу, отломил хлеб. Пока он утолял голод, я попробовала осмотреться в свете факела. Здесь было несколько камер, и я думала, где бы спрятаться, чтобы меня не заметили.

– Джеймс не объявился? – спросил Родерик, прихлебывая из кувшина вино. – Редкостное пойло, – поморщился он, но отказываться не стал.

– Какое разрешили взять, – развела я руками. – Нет, о Джеймсе ничего не слышно.

Отец выглядел ещё хуже, и его все так же держали в кандалах. Он похудел и осунулся. Некогда пышущий здоровьем мужчина превратился в изможденного старика. Волосы и борода отросли и свалялись, глаза впали, одежда окончательно разорвалась. Сердце сжалось от жалости к нему.

– Как вы? – вырвалось у меня. – Здесь же холодно!

– Холодно, – согласился он и закашлялся, – одеяло, которое ты принесла, немного спасает.

– Мне жаль, но это все, что я могу для вас сделать.

– Я так долго не протяну, лучше бы Дьявол убил меня тогда! – воскликнул отец.

– Нет, не говорите так! Пока человек жив, жива и надежда! – я бросилась к нему и обняла. – Самый тёмный час перед рассветом! Так говорит отец Георг! Кстати, он скоро придёт к вам.

– Придёт? Преподобный здесь? – оживился Родерик.

– Да, пока у нового милорда, но, думаю, с минуты на минуту он спустится сюда.

– У нового милорда, говоришь? – даже при свете факела было видно, как сузились его глаза, и мне стало понятно, что отец недоволен. – Продажная душонка! – вырвалось у него. – Я ему ещё припомню!

– Отец! – ахнула я от неожиданности.

– Ты тоже хороша! – накинулся он теперь на меня. – Ты на свободе, но даже пальцем не пошевелила ради отца! Одна надежда на Джеймса!

Я обиженно отодвинулась от него, насколько позволял соломенный топчан.

– Простите, это все, что я могу для вас сделать. Я тоже несвободна.

– Хочешь сказать, что Дьявол пользует тебя по ночам, но не слушает твои просьбы?! Значит, ты плохо стараешься!

Если бы он меня ударил, мне не было бы так больно. Я открывала и закрывала рот, не в силах вымолвить ни слова. До меня донесся смешок Брана, стоящего неподалёку и слушающего наш разговор.

– Всё не так, – прошептала я, когда дар речи наконец-то вернулся ко мне. – Всё не так…

– Думаешь обмануть меня? – я не узнавала этого человека, которого всю жизнь считала отцом. Разве не он наказывал мне беречь свою честь? – Ты носишь дорогие платья, сшитые из лучших заморских тканей, и хочешь сказать, что он не тронул тебя? И я должен в это поверить?