– Она выжила и протянула восемнадцать часов, – тихо и с какой-то жуткой интонацией сказала Полночь. Ее глаза сузились, превратившись в две алые щели на нечеловечески красивом лице.

– Ей повезло, – сухо сказал Тами, стряхивая обе руки калики, и выпрямился. – Гуманнее было бы отключить поддержку и дать ей умереть. Единственное, что я могу предложить, так это поместить ее мозг в «банку», а потом подобрать соответствующую оболочку. На складах, пожалуй, что-нибудь найдётся… И кстати, задета лобная доля мозга, возможны проблемы с памятью. Полночь, не в моей компетенции воскрешать мертвых! Вези её центр Галактики в нейролаборатории, или на клонирование. Попробуй их убедить, возможно, тебя ещё и послушают. У нас тут нет нужных технологий.

– Ты закончил? – спокойно спросила Полночь и приняла одну из своих изысканных поз, пару рук положив себе на бёдра. – Она неможет стать технозомби.

– Предложи другой вариант, – буркнул биотехник, пытаясь сделать вид, что у него вдруг появилось неотложное дело. Он плюхнулся в своё кресло, и его пальцы запорхали над пультом диагноста. В воздухе запахло чем-то техническим и пряным одновременно, раздались гудящие и щелкающие звуки.

Внутри золотистого вещества, где на грани жизни и смерти плавала Беатрис Айсхарт, ожили смутно различимые манипуляторы, придвинулись к ней и стали проверять подключенные к изувеченному телу приборы. Полночь наблюдала за процедурой, чуть склонив голову к плечу. Глаза её неотрывно следили за руками биотехника, а пальцы её собственных расслабленно расположенных рук чуть заметно подрагивали.

Ариадна не смела и напомнить о себе, так и стоя на вытяжку и судорожно соображая, зачем калика так упорно пытается отстоять жизнь заключенной. Как медик, Ариадна была согласна с доводами Саммерса и, как все на базе, знала, что здесь нет столь сложного оборудования, дабы восстановить хотя бы часть нервных окончаний и органов вывезенной с разгромленной каторги женщины. В противном случае они получат всего лишь технозомби – не лучше обычного робота, с самыми примитивными рефлексами. Тем более что были повреждены ткани мозга.

Полночь вдруг улыбнулась шире, развернула кресло Саммерса к себе лицом и мягко поинтересовалась:

– А каково состояние её позвоночника и других долей мозга?

– На трансплантацию кое-что сгодится, – мрачно усмехнулся биотехник. – Вполне удовлетворительно, если вправить парочку позвоночных дисков и обеспечить хорошее подключение… – Он вдруг побледнел и попытался едва ли не выпрыгнуть вон из кресла.

– Да, Самми, да, – кивнула Полночь, низко склоняясь к человеку. – Я говорю о проекте «Второй Страж».

– Нет! – рявкнул Саммерс, яростно глядя на калику, но не в состоянии сбежать от неё. – Этот проект закрыт! Закрыт, Санди!!! Тебе ли не знать, чем закончились первые попытки!

– Ну, тише, тише, – мурлыкнула Полночь и дёрнула мужчину за плечи вверх, заставив встать чуть не вплотную к себе. – Успокойся и вспомни: первый эксперимент сорвался из-за того, что нам предоставили психически неустойчивый… и уже претерпевший физические изменения материал. Мы и сами были виноваты: не учли разницу ментальных мифоустановок…

«О чём она?!» – мысленно взвыла Ариадна, но почти не дышала, ловя каждое слово калики.

– Во второй раз, – продолжала Полночь, придерживая мужчину двумя руками за плечи, двумя за талию, словно намеревалась заключить в объятия, – произошел конфликт сознания и технологии переноса – мы тогда не знали, что Абба Рута вкладывали в понятие слияния материи и духа.

– Санди, перестань, умоляю!.. – осипшим голосом взмолился биотехник.